Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

Ира неопределённо улыбнулась и быстро окинула взглядом довольно-таки щуплую Васину фигуру с чётко выпирающими ключицами и рёбрами, с худенькой шеей, впалым животом и совсем не мускулистыми ногами и руками. Она так глянула на Васю, что на какое-то мгновение он затаился и замер и как будто случайно согнул в локтях руки, чтобы в том месте, где обычно — особенно у таких, как спасатель Митька! — упруго вспухают бицепсы, руки были потолще, повнушительней.

— А чего не поплыть? Поплыла бы, — Ира отвела от него глаза. — Побежали в море!

Вася схватил её за руку, и они кинулись в воду. Их с размаху обдали острые, жгучие брызги, и капельки всеми цветами радуги засияли на её ресницах и волосах. Держа друг друга за руки — так было интересней и спокойней, они легли на гальку. Волны шумно перекатывались через них, щекотали сорванными со дна водорослями, накрывали с головой и тащили в море.

Вода ещё была холодной, и от долгого пребывания в ней ломило косточки. Они встали. Вася попрыгал возле Иры и сказал:

— Давай строить крепость, а? Такую, чтобы была почище Генуэзской в Судаке! Такую, чтобы море не разрушило.

— Давай.

Глава 10. Торговцы и покупатели

Альке было досадно, что Васька ушёл от него. Сперва он думал, что тот разобиделся за те шуточки на берегу. Допустить, что он может быть кому-то скучен или неинтересен, Алька не мог. Однако тревога не покидала его. Но сейчас, увидев Ваську с длинноногой голосистой Ирой, Алька подумал: всё дело в ней!

Альке стало легче: эту причину можно было понять.

Он не терял времени даром. Он тщательно прочесал всю набережную от спасательной станции до тира. Он затеял игру сам с собой: решил обязательно что-нибудь купить или испробовать в каждом попавшемся на его пути автомате с водой или соками, в каждом киоске или палатке. Он то пил газировку или томатный сок, то уничтожал миндальные пирожные, то покупал «Крокодил» или шариковую ручку. Ни одной торговой точки не пропустил! Разве только на причале не купил билет на морскую прогулку и не записался на экскурсию. Был в этой его игре один недостаток: переел, да и денежек немало ухлопал!

Закончил Алька свою игру в тире — здесь, на набережной, был второй тир; он купил только одну пульку и поразил ею сидевшего на скале хищноклювого орла.

Альке было нескучно. Куда веселей, чем с Васькой! Того надо учить, уговаривать, спорить. Встать без очереди — и то не пожелал: морщился, кривился… Думает, благородство в том, чтобы всё делать, как положено, по ниточке ходить и ни-ни в сторону.

Набережная здесь особенная. Кое-где на скамейках идёт оживлённая торговля. Местные женщины продают курортникам семечки и орехи, корни от разных болезней, зелёные гороховые стручки, бусы и шкатулки из разноцветных ракушек и блестящие оранжевые рапаны — крупные, красиво изогнутые раковины, некоторые покупают их для пепельниц. Однако местные были мелкими торговцами и зарабатывали гроши. Куда крупней работали парни в белёсо-синих, дорогих джинсах и цветных майках с изображёнными на них лицами популярных заокеанских киноактрис и нашумевших политических деятелей. Эти парни открывали аккуратные чемоданчики — «дипломаты» — и предлагали перстни с отшлифованными камешками разных цветов — сердоликами, агатами, яшмами или просто так, без оправ. Они продавали кулоны, медальоны, кольца, чеканку на латуни, раскрашенные отливки из гипса: статуэтки, барельефы, бюсты, маски.

Вокруг этих скамеек всегда топчется и толкается народ: приценивается, примеряет перстни и кольца. Алькина мать на второй день после приезда купила себе за сорок пять рублей узорчатый серебряный перстень с полосатым серо-коричневым агатом. Мать надела перстень на палец, долго любовалась им и спросила у Альки: «Ну как?» «Подходяще», — ответил он, отец тоже похвалил, но добавил: «Покупай, Верочка, в хороших магазинах, пусть подороже, но лучше. Зачем тебе кустарщина и дешёвка?»

Алька был равнодушен к кольцам, перстням и камням, однако охотно сопровождал мать в её рейдах по набережной. Он с удивлением наблюдал, как парни небрежно прятали в карманы хрустящие в их крепких пальцах красные десятки, зелёные полусотенные, а подчас и фиолетово-серые сотенные бумажки. Ничего себе! Если перстень кому-то был мал или слишком велик, парни записывали в блокнотики нужный размер, адреса клиенток и обещали через три-четыре дня доставить в условленное место или на дом новый перстень.

Когда в аллее появлялся милиционер, парни поспешно отбирали у покупателей свои товары, закрывали чемоданчики и принимали безучастный вид.

Алька шёл сейчас на обед от причала и вдруг увидел на одной из скамеек бородатого парня с несколькими розоватыми пластмассовыми кулонами; они висели на его руке на тонких цепочках и заманчиво покачивались. Алька глянул на них и обмер. Внутрь каждого был заключён морской конёк, самый что ни на есть подлинный, засушенный, с изящно изогнутой шеей.

— Почём? — дрожащим от волнения голосом спросил Алька.

— Трёшка.