Синеглазая Касси

Да, Джо мог бы назвать пару семейств в Листер-Медоуз, которые сочли бы этот домик дворцом.

Одной рукой Имоджен придерживала ворот его куртки, свободно болтавшейся на ее тонкой фигурке.

– Нельзя, чтобы мама увидела меня в таком виде. Я подожду здесь, пока она не ляжет спать, а потом вернусь домой.

Должно быть, прошло много лет с тех пор, как сюда кто-нибудь заходил. Деревянную дверь перекосило от зимних морозов и летних дождей. Когда Имоджен наконец поняла, что ей самой не справиться, она привалилась к косяку и расплакалась. И тут Джо понял, что она вовсе не так невозмутима, как кажется.

– Подожди. – Джо осторожно отодвинул ее. – Дай я попробую.

Джо надавил на дверь плечом – та поддалась неожиданно легко, и он чуть не упал, споткнувшись о порог. Внутри было темно хоть глаз коли.

– Осторожнее, – предупредил Джо, смахивая с лица паутину.

Он услышал приближающиеся шаги и скорее почувствовал, чем увидел Имоджен. И тут же ее пальцы скользнули в его ладонь.

– Как ты думаешь, здесь есть мыши? – боязливо спросила Имоджен.

– Нет, – солгал Джо, уверенный в том, что здесь можно найти любых грызунов. – Посмотри в куртке, там должна быть зажигалка.

Имоджен порылась в карманах, и ее голос прозвучал немного увереннее:

– Вот, нашла.

Джо взял зажигалку, чуть не отдернув руку от ласкового прикосновения ее пальцев. От крохотного огонька тени как безумные запрыгали по стенам и низкому потолку. Джо разглядел ковер на полу, качалку у одного из окон, кукольную кроватку рядом. У другого окна стоял столик, за которым маленькая девочка наверняка устраивала чаепитие для своих кукол. Пэтси, когда ей было лет восемь-девять, с ума сошла бы от восторга, если бы ей довелось хотя бы одним глазком взглянуть на все это.

Но сидеть здесь теперь, среди пыли и паутины?..

– Тебе нельзя здесь оставаться, принцесса, – сказал он, когда Имоджен протянула ему куртку. – Позволь отвести тебя домой. Если хочешь, я объясню твоей матери, что произошло. Она не сможет ни в чем обвинить тебя.

– О, это невозможно! – Голос девушки испуганно задержал. – Ты не понимаешь! Моя мать не должна видеть... все это.

Имоджен опустила глаза на разорванное, испачканное платье, на когда-то белые атласные туфельки. И он тоже уставился на нее.

Его взгляд метнулся к ее волосам, отливающим золотом в тусклом свете, к ее дрожащим рукам, пытающимся навести хоть какой-то порядок в одежде, к точеной шее над изодранным лифом платья...

Имоджен съежилась под его взглядом.

– Я чувствую себя грязной, – прошептала она, и новые слезы засверкали на кончиках ее ресниц. – Я чувствую себя глупой дешевкой.

Джо знал о сексе все, знал обо всем, что притягивает мужчину к женщине. Однако до этой ночи, до этого мгновения он понятия не имел о невинности и хрупкости. Только взглянув в ее глаза, он увидел ее израненную душу и начал кое-что понимать. Но уже было поздно для них обоих.

Он обнял ее, намереваясь лишь утешить, но она без малейших колебаний потянулась к нему. Джо погасил зажигалку.

– Ничего подобного, принцесса, – пробормотал он, прижимая ее лицо к своей шее и гладя ее дрожащую спину.

Аромат Имоджен хлынул в его ноздри. Она пахла нежностью и прелестью, весенними днями и летними ночами, страстью и невинностью – всем, что, казалось бы, невозможно соединить в одной женщине. Она была самой прекрасной, самой желанной женщиной, пьянящей и незабываемой.

Его кровь вскипела, все тело болезненно напряглось. Внутренний голос попытался остановить его, но уже не разум управлял им.

Имоджен перестала дрожать, подняла к нему лицо, и через мгновение он уже целовал ее. Она отвечала на его поцелуи. Ее губы были теплыми, нежными, податливыми.

Невозможно было скрыть его возбуждение, но ее это, похоже, не пугало. Он не заметил, как обхватил ее бедра и теснее прижал ее к себе. И даже если бы от этого зависела его жизнь, он не смог бы сказать, когда они закачались вместе в медленной, соблазнительной прелюдии к близости.

Все случилось само собой. В том заброшенном домике, на том истертом ковре, при свете луны, заглядывающей в маленькие окна, он занимался с ней любовью с такой нежностью и осторожностью, на какие не считал себя способным.

Напряженная и податливая, ведомая лишь инстинктом, слишком безыскусная, чтобы притворяться, и слишком щедрая, чтобы сдерживаться, она подарила ему всю себя без остатка. И он принял этот подарок, забыв обо всем на свете, забыв даже о презервативах, которые всегда носил во внутреннем кармане куртки.

Потом он пришел в ужас и мысленно ругал себя последними словами.

А она? Она свернулась калачиком в его объятиях и прошептала:

– Спасибо, Джо.

Как будто он достал ей с неба луну...

На востоке появилась светлая полоска, но Джо и без нее бы понял, что ночь на исходе, – от предрассветного холода свело все тело. Заставив себя подняться, Джо размял плечи, колени, повертел головой. Глаза словно засыпало песком, желудок свело от голода. Не самое лучшее состояние для мужчины, которому предстоит управлять мощной машиной, решил он и заковылял к ручью сполоснуть лицо.