Синее Пламя

Я спрячу «Синее Пламя», спрячу так, что найдет его лишь достойный. Там же оставлю и это письмо, вычеканенное на вечных золотых пластинах… Какая ирония, я, простая волшебница, стала наследницей богатства проклятых Арианис и Ши-Латара. Пусть же это золота пойдет но благие цели. На этих же пластинах я прикажу начертать и мантры заклинания портала, те, что мне известны. А указание, где искать спрятанный кристалл, будет забавным укрыть в храме Арианис. Лишь истинный последователь Ордена сможет пройти сквозь магические завесы (да простит меня Свет за то, что я вынуждена прибегнуть к магии) и увидеть сокрытое от иных глаз.

Ты, что читаешь сейчас эти строки, прости, что вынуждена отправить тебя на верную смерть. Поверь, если я могла бы сделать это вместо тебя — я не сомневалась бы и мгновения. Но я давно умерла… и теперь тебе предстоит принять тяжкую ношу заботы об этом мире. Прости…

Хранилище «Синего Пламени», Червоточина, Империя Минг

Шенк снова закашлялся, прикрыв рот ладонью. Затем осторожно, так, чтобы не заметила Синтия, поднес руку к глазам — и даже не удивился, заметив на коже темные пятна. Кровь… Видать, не простая простуда прицепилась к нему на этих холодных, промозглых лесных дорогах, под постоянным ледяным дождем. Признаки болезни Шенку были прекрасно известны, болезни страшной, часто смертельной. Уже несколько ночей он отвратительно спал, раздирая горло кашлем. И на привалах и ночлегах Синтии с немалым трудом удавалось заставить его проглотить хотя бы немного еды — даже жареное мясо вызывало отвращение. А теперь вот появилась кровь…

Будь он сейчас в Цитадели, магистр Унтаро наверняка лишь махнул бы рукой с оттенком пренебрежения, мол, что за глупости, молодой человек, это ж не нож в животе, чтобы от какого-то кашля, пусть и с кровью, готовиться к встрече со Светом. Но то Унтаро, его и при жизни святым называют — по крайней мере те, кто недостаточно хорошо знает этого язвительного чревоугодника. Это, впрочем, не мешает ему быть лучшим лекарем Ордена. А здесь, в чужой земле…

Они достигли Червоточины довольно быстро, большую часть пути проделав по воздуху. Синтия за день выматывалась так, что Шенку, и без того пошатывающемуся от постепенно наваливающейся слабости, вызванной сжигающей его болезнью, приходилось ставить силки на дичь, дабы подпитать лишившуюся сил спутницу. Пару раз ему не попадалось ничего, в ином случае в веревочную петлю сдуру влетал то заяц, то лиса. Синтия прятала глаза, то ли стыдясь того, что рыцарь Света идет на поводу у ее вампирьей природы, то ли испытывая неловкость от того, что бледный, тяжело, с хрипом дышащий рыцарь вместо отдыха занят охотой.

Он вновь и вновь предлагал девушке разжиться конями — или купить, или… Темплар, воплощение закона и справедливости, уже склонен был даже пойти на банальную кражу — ему казалось, что еще день-два полета, и Синтия, в очередной раз свалившись без сил в пожухлую траву, уже не поднимется. Но дорог в этих местах было мало, сел, достаточно больших, чтобы в них можно было найти годных под седло коней, — и того меньше. И каждый новый человек не просто бросался в глаза, он разом становился темой для долгих, на целые декты, пересудов. Это в большом городе… ну, пусть даже в небольшом городке на приезжего могут не обратить особого внимания. А Шенк отчаянно надеялся, что те, кто готов платить золотом за его голову, потеряли след орденских эмиссаров.