Синее Пламя

Через пролом в город вливался непрерывный поток воинов… И не только через этот — стена рухнула еще в трех местах, и там тоже шла отчаянная, безнадежная рубка, каждый стремился продать свою жизнь подороже, если уж не судьба сохранить ее. Кто-то пытался бежать, спасая шкуру, но таких было немного, и не потому, что все вчерашние козлопасы и пахари вдруг прониклись геройским духом настоящих воинов, просто шансов уцелеть, сражаясь плечом к плечу с товарищами, было самую малость больше. А если и не уцелеть… что ж, лучше уж так, чем получить стрелу в трусливо подставленную спину или почувствовать на горле лезвие ножа, небрежно сжимаемого рукой победителя.

— Они прорвались! — раздался отчаянный крик, и Шенк недоуменно повернулся в сторону кричавшего. «Кто прорвался? — билась в голове мысль. — Куда? Стена пала, минги уже в Орхаене…»

Мальчишка, еще даже не вошедший в тот возраст, когда вчерашнего ребенка уже называют подростком, бежал, размахивая руками. На груди — большая, издалека заметная птица из алого шелка, широко раскинувшая крылья. Странно смотрелся дорогой шелк, явно привезенный из Кейты, а то и из самой Арделлы, на одежке паренька, что лишь на самую малость не подошла к тому состоянию, чтобы называться рваниной… Этим знаком Себрасс отмечал своих посыльных — для гонцов быстрые ноги и малый рост куда полезней, чем умение владеть оружием.

— Минги прорвали заслоны у цепных башен! — орал мальчишка, стараясь перекричать грохот боя. — Северный порт пал. Командор приказывает отходить в Замок!

— Отходить? — Темплар не верил собственным ушам. Он искренне считал, что Себрасс не намерен увидеть живыми никого из тех, кто сегодня утром занял оборону на городских стенах.

— Отходите! — Для ясности он снова и снова указывал в сторону возвышающихся над городом башен Малого Орхаена. — Командор приказывает! Задержать мингов на мостах! Мосты еже…

Договорить он не успел. Прямо посредине алой птицы на груди мальчика появился короткий, в половину ладони, поблескивающий стержень. Удар арбалетного болта отшвырнул худенькое тельце на несколько шагов, мальчишка упал навзничь, глаза, так и не успевшие закрыться, уперлись в мрачное серое небо, что вот-вот могло разродиться проливным дождем.

— Отходим к мосту! — Рев Шенка на мгновение заглушил даже лязг стали и крики воинов. — К мосту!

А сам бросился вперед, потеснив Штыря, вклинившись между ним и Синтией, с ходу врубаясь мечом в чье-то неосторожно подставленное плечо.

— Слышали… приказ?.. — хрипло выкрикнул он. Штырь что-то хрюкнул в ответ, вынужденно делая очередной шаг назад, — сколько их уже сделано?

Отдых был недолог, и усталость, не изгнанная до конца, поспешила вернуться снова. Они наносили удары и принимали их, падали, вставали снова, видели, как падают другие — кто на мгновение, кто навсегда. И отступали, отступали, отступали… сколько это длилось? Может быть, целую вечность. Шенк уже не рубил сплеча, колол — на это было нужно меньше сил, и все чаще и чаще лезвия вражеских мечей высекали искры из его доспехов. Оказалось, есть пределы и железной выносливости Штыря… взмахи его секиры уже не были столь быстры, утратили и точность — пару раз лезвие пронзало один лишь воздух, и только чудом воин не падал лицом вперед под клинки врагов. Лишь меч Синтии разил по-прежнему точно, девчонка не ведала усталости…

Наконец под ногами скрипнули доски широкого — двум, а то и трем телегам проехать можно — моста, что соединял две половины города. Все подступы к мосту были завалены убитыми — и здесь воинов Ордена было, пожалуй, поболе, чем мингов. Но остатки «Волкодавов» и других отрядов, сгрудившись у входа на мост, оборонялись отчаянно, чтобы дать возможность как можно большему числу воинов перебраться на другую сторону.

Почуяв, что добыча ускользает, пусть и ненадолго, минги навалились с удвоенной силой. Они могли позволить себе менять воинов в первых рядах, а защитники крепости были измотаны свыше всякого предела. Но они держались… пока держались.

Внезапно что-то произошло… Прозвучала команда, разобрать смысл которой за шумом битвы было почти невозможно. Минги отпрянули, через несколько мгновений между ними и шатающимися от усталости, истекающими кровью защитниками Орхаена образовалось широкое пустое пространство, сплошь усеянное мертвыми и умирающими. Шенк тяжело оперся на меч, чувствуя, что еще мгновение, и он просто рухнет на землю — не от ран, от безнадежной усталости.

Первым все понял Штырь, повидавший на своем веку достаточно много битв — и честных, и не очень. Да и кто сказал, что бывают честные битвы… это лишь видимость: тот, кто соблюдает надуманные законы и правила, долго не живет. Хотя о нем, возможно, слагают песни.

— Они сейчас просто перестреляют нас… — прохрипел он, сжимая обеими руками мокрую от крови рукоять секиры.

Шенк обернулся к столпившимся за его спиной солдатам, заорал отчаянно, срывая голос:

— Все назад! Поджигайте мост!