Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь

Нанасэ-нээсан плакала. Почему? А вот кто ж его знает. С самого утра я развил бурную деятельность — выписка пришлась на субботу, а выписывают в больнице только после двенадцати. У меня была куча времени, да и Майко вызвалась помочь. Мы сделали генеральную уборку, почистили все, что только можно, а потом Майко сгоняла на рынок и купила свежих овощей и фруктов, а еще — рыбу и мясо. И я принялся хозяйничать на кухне, потому как Майко-чан допускать до готовки можно только в крайнем случае. Я хотел, чтобы сестренку Нанасэ дома встретил уют, порядок и готовый обед. Подготовив все, что можно (я даже цветы в вазу поставил!) мы с Майко сели в ее желтую дорожную молнию и рванули за Нанасэ.

Выписали ее без проблем, врач передал несколько таблеток и велел принимать обезболивающее, если нога будет беспокоить. Майко, не слушая возражений, легко подняла Нанасэ-нээсан из коляски и донесла до машины. А возле дома — также донесла до двери в квартиру, не слушая никаких возражений сестрички Нанасэ о том, что «я бы и сама дошла» и «да у меня и нога почти не болит уже». И вот, я открыл дверь, Майко на руках, словно новобрачную внесла Нанасэ в нашу квартиру, где Джиро-сама сделал ремонт, а мы с Майко вылизали все до блеска, где пахло приготовленной свининой с имбирем и рисом, а на столе в вазе стояли ее любимые нарциссы.

Нанасэ посмотрела вокруг, посмотрела на нас с Майко и заплакала. Майко перенесла ее на диван, что-то тихо говоря на ухо, а я поставил чайник на огонь и разложил приборы на столе.

— Какие вы хорошие… — сказала Нанасэ сквозь всхлипы: — даже дома прибрались и обед приготовили. А в больнице у них рис невкусный, такой, словно пластик на зубах. И я скучала по дому, Синдзи, по тебе скучала. Ты такой у меня молодец, настоящий мужчина.

— А то! — оскалила зубы в ухмылке Майко: — ты даже не представляешь, какой он у тебя молодец, Нана-тян. Этот твой братик в свое время наделает дел, чует мое сердце. Девчонки у твоего порога в очередь будут выстраиваться.

— Майко-сан, спасибо вам большое, что присмотрели за моим непутевым братиком! — пытается изобразить догэдза Нанасэ, но Майко ее удерживает на месте и говорит, что пустяки, что «этот вот» никаких проблем не доставил да и поведение у «этого вот» было вполне приемлемым, хотя и пытался он приставать да подглядывать… да шучу, шучу, Нана-тян, что ты в самом деле…

— В самом деле, Майко, не делай моей сестренке нервы, как говорят в далекой Одессе. — сказал я, наливая всем чай: — у нее и так стресса хватает. И вообще, тебе домой не пора?

— Слушаю и повинуюсь, мой строгий господин! — прежде чем я успеваю ее остановить, Майко падает ниц передо мной, изображая не то египетскую рабыню перед фараоном, не то провинившуюся младшую жену перед султаном. Я только глаза закатил.

— Действительно, заболталась я, а ты устала с дороги и больницы. — прощебетала Майко, уносясь в прихожую: — Син! Я за тобой заеду с утра!

— Хорошо. — буркнул я, смотря как за Майко захлопывается дверь. Удаляющийся топот и мы остаемся одни.

— Онээсан? — спрашиваю я у Нанасэ, которая со странным лицом смотрит на меня.

— Синдзи-кун. — говорит она, выпрямляя спину: — скажи мне, только честно. Очень-очень честно скажи мне.

— Что? — не понял я. Ну, то есть, конечно, я буду честен с Нанасэ-онээсан. Я всегда был честен с ней и никогда ничего не скрывал, мы же одна семья, я ее брат, она моя сестра. Никогда не врал и не скрывал. Кроме разве что журнальчиков с голыми «старшими сестричками». И оценок в школе. И того, что у Синдзи-куна нет друзей. И того, что мы с Майко-чан недавно приняли смертельный бой прямо вот на этом месте, где мы сейчас сидим и пьем чай. И того, что у меня теперь есть сверхспособности.

Например, руки вырастить. Ах, да, еще я скрываю, что у меня руки отрезали. И что я помер вот тут от потери крови — тоже скрываю. И уж тем более я ни слова не скажу о том, куда мы с Майко собираемся завтра, потому что по моим расчетам именно завтра часов в одиннадцать труп, который мы достали из холодильника — оттает и можно будет отбить ему молотком лицо до неузнаваемости, а татуировки и родимые пятна — стереть наждаком. И ни слова о Читосе и ее проблемах, или о том, что мы собрались ее выручить. Действительно, как я могу врать своей старшей сестренке? Разве что ради ее же блага.

— Скажи мне честно — ты связался с … семьей?

— Нет. — ни мгновения ни раздумывая, соврал я. С другой стороны, это и не ложь вовсе, ведь хотя Майко-чан — человек Джиро-самы, здесь она выступает как независимый … наниматель, вот. Надо было у нее монетку в одну иену выпросить, как адвокаты у подзащитных, типа — теперь я представляю ваши интересы. Круто так. Жаль, что крутые фразочки в нужные моменты в голову не лезут. А вот потом, потом — конечно. Надо было так сказать, или так сделать…

— Ты знаешь, кто такая эта Майко? — спросила Нанасэ, наклонившись ко мне.

— Эм… она твоя знакомая по работе? — попытался закосить под идиота я.