Sindroma unicuma. Finalizi

Большой банкетный зал назывался большим по праву. Он был действительно огромен — широкие окна, высокий потолок с лепниной, повсюду позолота, потускневшая перед блеском драгоценностей. Поскольку в закрытом помещении набилось четыре тысячи гостей — говорящих, смеющихся, покашливающих, шуршащих платьями, — то поднялся довольно-таки громкий гул.

Влившись с Петей в толпу, мы некоторое время прохаживались по течению, обсуждая представление в амфитеатре, но вскоре уморились и примолкли. Часы с гномиком остались в швабровке, поэтому, по моим предположениям, на один круг уходило в среднем около пятнадцати минут неспешного шага. Прогуливаясь с чемпионом под ручку, я разглядывала гостей и зал, начав нервничать. И долго мы будем натаптывать мозоли?

С другой стороны, хорошо, что про нас забыли. Может, меня минует близкое знакомство с премьер-министром? Я не гордая, а вот Петя, наверное, не сдастся легко, если нас не пригласят на помост для фотографирования, потому что в характере любого спортсмена заложено стремление к победе. Он разыщет распорядителей приема и потребует восстановить справедливость, то есть право пожать руку руководителю страны. Зря, что ли, Петя, тренировал крепкое рукопожатие?

Не миновало.

Каким-то немыслимым образом чемпиона идентифицировали в прогуливающейся толпе. Мужчина в официальном черном костюме сказал что-то Пете на ухо, и кавалер потянул меня за собой, стараясь не отстать от проводника. У меня противно задрожали губы.

Рубля Леонисим Рикардович оказался именно таким, каким я его навоображала, когда изучала атлас политических деятелей. Премьер-министр походил габаритами на Стопятнадцатого, но если высокорослая фигура декана дышала статью полководца, то руководитель страны был грузен и мешковат. Нет, Рубля не был низок и толст животом, он выглядел большим вширь, а не в высоту. И еще от него ощутимо пахло потом.

Фотографирование на импровизированных подмостках поставили на поток. Пока мы ждали своей очереди, фотографы отщелкали снимки премьер-министра в компании сморщенного старичка с дрожащими ногами и симпатичной девушки в серебристом платье, которая увела дедусю с костыльком со сцены.

Затем по ступенькам поднялись мы.

— Петр Рябушкин с дамой, — огласил мужчина, препроводивший нас до помоста.

Петя замешкался, потому что не знал, подать ли ему руку первым, или дождаться, когда премьер-министр сам решит, здороваться или нет. В результате произошла небольшая заминка с чередованием рук, и Рубля рассмеялся, похлопав спортсмена по плечу. Петя покраснел.

— Что за прелестное дитя? — спросил премьер-министр, развернувшись ко мне.

— Эва, — сделала книксен. — Очень приятно.

— А уж мне-то как приятно, — забухал смехом премьер-министр, и его окружение развеселилось, оживившись, за исключением деловитых охранников. — И кто у нас заслужил награду?

— Петя, — сориентировалась я. — Чемпион по легкой атлетике.

— О! — восхитился Рубля. — В каком виде?

— Технические дисциплины, — поведал скромно Петя. — Метание, толкание.

Оказывается, мой кавалер поднимал не штангу и не гири, а я не знала. Он толкал ядро, метал копье, диск, молот и… что там еще закидывают подальше, чтобы стать чемпионом?

— Прекрасно, молодой человек, — премьер-министр снова похлопал Петю по плечу. — Сила должна быть во благо, а не во вред обществу, правильно говорю?

Спортсмен кивнул согласно, и я тоже поддакнула.

— Ну-с, встанем, — сказал Рубля, разведя руки в стороны, и фотограф показал, как правильно подойти к первому лицу государства, после чего наклонил наши головы и развернул тела под нужным фотогеничным углом.

— Деточка, не стесняйтесь взять меня под руку, — наклонился ко мне премьер-министр. — Надеюсь, я не страшен и еще могу потягаться со спортсменистыми мальчуганами?

— Конечно, — пискнула я, нерешительно ухватившись за его локоть.

— То-то же, — заявил громогласно Рубля. — Слышал, Иванов, что меня похвалили?

Худощавый мужчина со сжатыми в полоску губами кивнул, не отводя взгляда от блокнота, в котором что-то записывал. Очевидно, это был тот самый Иван Иваныч Иванов, который при желании мог утопить любого гостя с помощью провокационных вопросов, если бы захотел.

Некоторое время нас щелкали, заставляя растягивать губы в улыбке, и поправляли сбившийся наклон головы и угол поворота.

— Ну-с, деточка Евочка, — сказал Рубля, — позвольте вашу ручку.

Смущаясь, я протянула ладонь, которую он поцеловал.

— Спасибо, — потупилась, застеснявшись.

— За что? — изумился мужчина. — Это вам спасибо. Давненько я не лобызал ручки прехорошеньким девушкам, потому что прехорошенькие девушки в наше время — сущая редкость. Ведь так, Иванов?

Иванов раздраженно взмахнул пером, мол, не отвлекай, и продолжил чирикать в блокноте.

— Студенты? — спросил у нас премьер.

Петя кивнул:

— Учимся в институте.

— Это хорошо, — признал Рубля. — И как? Нравится? Наверное, надоела учеба? Хочется поскорее заполучить аттестат и смотаться на волю?

— Наоборот, очень нравится, — выдал чемпион. — Я люблю сессии.