Синдром выгорания любви

— Кларисса, держи хвост пистолетом, давай, двигайся сюда. — Света заняла ей место, потому что началось одно из лучших камерных развлечений — гадание. В камере гадали на нарисованных картах, которые, конечно, были запрещены. Клара наблюдала за манипуляциями старой женщины, которая чувствовала себя здесь вольготно, и невольно залюбовалась и ловкостью рук, и теми рассказами, которыми женщина сопровождала свое гадание. Кларе вдруг очень захотелось, чтобы ей погадали, она должна хоть немного представлять, что ждет ее впереди.

— А вы можете мне тоже погадать?

— А-а, это ты, новенькая? Убийство в состоянии аффекта?

— Да. Можно сказать, что я новенькая.

— Ну, давай попробуем.

Она взяла Клару за руку, закрыла глаза и что-то послушала, потом смешала карты и сказала Кларе:

— Тяни! Тяни десять карт, одну за другой. Ну что я тебе скажу, новенькая. Жизнь у тебя несладкая была, друзей не было, муж тебя никогда не любил. Здесь ты пробудешь недолго, но душа твоя не успокоится и на воле.

— Как вас зовут? — спросила Клара.

— Зовут Наташей.

— Красивое имя.

— Ты можешь назвать свою дочку Наташей, только будь с ней все время рядом, она будет твоей защитницей.

— У меня будет дочка?

— Я редко ошибаюсь. Я сказала тебе больше, чем могла.

— Мне нечем с вами расплатиться, у меня нет денег, нет связей.

— Я знаю, наша почта хорошо работает. Ты сильно сглупила, мужчины не стоят наших слез. Тебя будут ждать на воле?

— Не знаю, мне некому помочь.

— Я могу помочь тебе позвонить на волю.

— Мне, позвонить? — Она даже не предполагала, что такое возможно. — Пожалуйста, помогите мне, мне очень, очень нужно позвонить, у меня остался больной ребенок, больная дочь. Она у чужих людей. — Материнское сердце — вещун, чуяло беду.

— Ну ты даешь, Кларисса! Как тебе удалось очаровать Наташу? Она тут старшая и всех держит, — удивилась Света.

Позвонить Кларе действительно удалось.

Сначала она набрала номер домашнего телефона Прасковьи, и то, что она от нее услышала, отбило всякое желание звонить кому бы то ни было еще.

— Как там Сашенька, что с ней? Как вы справляетесь?

Ей казалось, что голос Прасковьи звучал в телефонной трубке глухо и без эмоций.

— Саша умерла два дня назад, инсульт.

— Как умерла? Инсульт? Ее уже похоронили?

— Да, сегодня.

— Спасибо, Паша. Я думаю, что ты сделала все как надо. Ты покажешь мне потом могилку.

Паша на мгновение замолчала.

— Я не была на похоронах, ее хоронили из больницы.

Больше ей не нужно никому звонить, не о ком больше беспокоиться.

— Что-то случилось? Ты дозвонилась до нужного человека?

— Дозвонилась.

Уже потом, после восьми лет колонии строгого режима и досрочного освобождения за примерное поведение, она все время вспоминала тот трагический день, когда позвонила Паше и узнала страшную новость.

Клара помнила, любила Сашеньку такой, какой она и была, нежной, хрупкой, беззащитной. Родившуюся в тюрьме дочку она хотела назвать Наташей, но в тюремном роддоме с именем напутали и записали Ниной, Ниной Гулько. Клара стала называть ее для себя Нани — и Наташа и Нина одновременно, получилось как-то нежно, почти по-грузински. Из детского дома Нани удалось забрать только после освобождения из колонии и устройства на работу кладовщицей в магазине спорттоваров. Ей помогла и с работой, и с пропиской бывшая домработница Таня, квартиру не отобрали, потому что малолетняя дочка имела все права на жилплощадь.

Мир не без добрых людей. Кларе нужно было начинать жизнь с начала, с чистого листа.

Глава 43

И познаете истину, и истина сведет вас с ума.

О. Хаксли

Наши дни

— Ну, давайте я вас уже познакомлю, — главред сидел в кабинете в своем кожаном кресле и прихлебывал кофе. На стуле сидел уже знакомый ей следователь.

— Вот это Алексей Сурин, знакомьтесь, журналист Сорнева.

Юлька кивнула мужчине и притихла, зная, что Заурский обязательно ей выговорит, что она проигнорировала его просьбу — не встретилась раньше со следователем.

Юля, конечно, знала, что скажет Заурскому и как оправдается, у нее было столько работы, столько заморочек — полы, памперсы, стонущие бабушки. Между всеми этими проблемами надо было заниматься основной работой, тем, ради чего она и окунулась в дом престарелых, переквалифицировавшись временно в санитарки. Но это она все объяснит главреду с глазу на глаз, не перед следователем же ей посыпать голову пеплом и ныть: «Ой, простите, простите?!»

Сорнева видела, что Егор Петрович обижен, он даже не смотрел в ее сторону, его взгляд словно скользил по касательной, и она не попадала в его фокус зрения.

— Да, мне начальство говорило, что ваш журналист самостоятельно занимается расследованием, собирает материал для статьи. Но она не просто тихо отсиделась, а стала главным свидетелем по делу Антонины Котенковой. Сейчас против Котенковой и Крючкова, директора фонда «Старость в радость», возбуждено уголовное дело.