Синдром выгорания любви

— От вас авантюризму научилась, дорогой главред, — парировала она.

— Отговариваться ты научилась, Сорнева, вот этого у тебя не отнимешь.

— Егор Петрович, санитарка Мухина, между прочим, после ночной смены. Спать хочу.

— Отчитаюсь тебе о проделанной работе, и иди, отсыпайся.

— Ой, что-то интересное есть?

— Интересна сама жизнь и ее любые проявления. Докладываю о частностях жизни. Нигде не отмечено, была ли знакома убитая Прасковья Щукина с убийцей Кларой Гулько. Клара Андреевна Гулько была действительно осуждена на двенадцать лет строгого режима, но потом условия ее содержания изменились на более мягкие.

— Почему?

— Оказалось, что во время вынесения приговора она была беременна, родила девочку, которую передали в дом малютки. В деле есть расписка, что ребенка перевели потом в детский дом. Кстати, у Гулько уже была одна дочь, только вот ее следы теряются, написано, что несовершеннолетняя Александра Гулько передана родственнице. Фамилии родственницы, к сожалению, нет.

— А почему Клара его убила?

— Ревность. Застала с молодой девушкой, схватила со стола кухонный нож и ударила мужа. Заколола насмерть.

— Кошмар какой! А девушку тоже?

— Про девушку вообще как-то вскользь говорится. Девушка существует только в показаниях Клары, правда, какие-то женские вещи на месте преступления обнаружены. Похоже, что девушка каким-то образом исчезла, могла просто сбежать, раз поняла, что ее убивать сейчас будут.

— То есть на месте преступления был всего лишь один мужской труп?

— Ну ты даешь — всего! Трагедия это, девочка. Страшная трагедия, когда один человек убивает другого.

— А фамилия девушки хоть где-то всплывает, из-за которой это произошло?

— Нет, в материалах дела этого нет. По большому счету какая разница, Маша или Наташа ее звали? Она ведь никого не убивала, а полюбила женатого мужчину, а такой статьи в Уголовном кодексе у нас нет.

— Ну и зря! Я бы такую статью ввела.

— Не горячись, у тебя вся жизнь впереди, влюбишься в женатого.

— Исключено, Егор Петрович! Что там еще в материалах дела?

— Никогда не говори «никогда». В материалах ничего необычного. Клара сама вызвала милицию, сама во всем призналась.

— А выяснилось, что она беременна, уже потом?

— Деталей таких нет — до, после. Она отсидела восемь лет и вышла на свободу.

— А в деле ее адрес есть?

— Есть. Только, может, она там давно не живет.

— А соседи, соседки! Все равно ниточка. Если она в городе, ее можно найти, чтобы она рассказала про Пашу Щукину.

— Ты думаешь, она помнит своего парикмахера?

— Но если к Щукиной являлся покойный муж Клары Гулько, таких совпадений быть не может.

— Являлся? Приходил в гости?

— Да! Я познакомилась там с Петром Петровичем, который общался со Щукиной, и он не просто дедушка, а бывший участковый, поэтому Щукина с ним и общалась, консультировалась. Например, она ему сказала, что Гулько к ней приходил по ночам, и знаете почему?

— Я уже не в том возрасте, чтобы в сказки о привидениях верить.

— Здесь, другое, Егор Петрович. Щукина утверждала, что это она Гулько убила.

— Она убила Гулько? У нее с головой все в порядке?

— В том-то и дело, поэтому он и приходил к ней. Наверное, такие видения возможны. Если ты убиваешь человека, он может к тебе потом приходить, имеет право.

— Но за убийство Гулько отсидела его жена, которая в убийстве созналась, показала окровавленный нож, который лежал рядом с трупом! Ни про какую парикмахершу Щукину упоминания в деле нет.

— Буду искать Клару Гулько.

— Свяжись с Алексеем Суриным, я тебя уже просил. Кстати, про контакты Щукиной и Котенковой тоже никакой информации нет, никакой связи между ними. Прасковья Петровна поступила в дом престарелых по заявлению сына, который живет в Америке и у него нет возможности ухаживать здесь за матерью. Все документы в соцзащите оформлены в соответствии с законом.

— Понятно.

— А что же ты про Фонд не спрашиваешь?

— Спрашиваю, Егор Петрович: как там поживает фонд «Старость в радость»?

— Фонд поживает хорошо. Возглавляет его жучок один, Геннадий Иванович Крючков, судимый за мошенничество.

— Ого, а про этот фонд в интернате все время вспоминают!

— Понятно, что вспоминают, Крючкову, как Бендеру, известны многие способы отъема денег, в данном случае — у пенсионеров. Фонд будут проверять в ближайшее время знающие люди. И на сладкое тебе: результаты экспертизы готовы — в доме престарелых был совершен поджог. Банальный поджог — обгоревшая канистра с бензином валялась недалеко. А что это с нашим корректором Метелей случилось?

Заурский, в своем стиле, резко поменял тему разговора и застал Юльку врасплох.

— Не могу сказать, не моя это тайна.

— Тайна — это когда она работе не мешает, а если мешает работе — значит, никаких тайн. Надя сама не своя, у нее все из рук валится, запарывает мне тексты во втором номере подряд, хорошо, хоть Мила Сергеевна на страже.

— Она вам потом расскажет, я не могу, это личное.

— С ума я с вами сойду!