Синдром выгорания любви

Надя Метеля встретила любовь — волшебное чувство, ради которого можно пойти на все. Она бы не раздумывая пожертвовала своей жизнью, если бы потребовалось защитить любимого. Любовь — это когда думаешь не о себе, а о другом, ради настоящей любви человек готов на любые жертвы, потому что она стоит этого. А если порой любовь толкает на низменные, необъяснимые поступки, всегда можно понять и простить. Любовь — это не только благородство души, но и пороки.

Когда в доме престарелых произошел пожар и материал поручили делать Юлии Сорневой, Метеля не на шутку испугалась. Ее некрасивая история могла выйти наружу, а этого нельзя было допустить.

Глава 7

Дружба, которая прекратилась, никогда собственно и не начиналась.

Публий

28 лет назад

Когда Прасковья Петровна Щукина увидела девочку-старушку, она обомлела. Про странную болезнь — прогерию — женщина не слышала никогда. Уже потом Клара Андреевна рассказала, что это редкое генетическое заболевание, при котором наступает преждевременное старение. У девочки Саши был больной вид — большая голова с выступающими лобными буграми, которые нависали над маленьким заостренным лицом с клювовидным носом и оттопыренными ушами. Бровей и ресниц у девочки не было.

— Здравствуйте, — голос Саши звучал тоненько и жалобно.

— Доченька, это Прасковья Петровна. Она парикмахер, и я ее пригласила, чтобы сделать тебе стрижку.

— У меня волос мало.

— Ничего, тебе сделают аккуратную головку.

— Это ведь не больно, — утверждающе сказала Саша.

— Ну что ты, что ты, — засуетилась Щукина. — Меня можно звать просто тетя Паша.

— Паша? — удивилась девочка. — Ведь так мальчиков зовут!

— Ну, не только мальчиков. Я самая что ни на есть девочка, и зовут меня Прасковья, а если коротко, то Паша.

— Хорошо, тетя Паша. Давайте делать стрижку.

Щукина достала свой чемоданчик с принадлежностями, накинула салфетку на плечи и закружила ножницами над тонкими белыми волосиками Саши. Внимательным взглядом она отметила вялую и морщинистую кожу и ярко-голубые вены на голове. Родничок был большой и мягкий, как у младенца.

— Ну все, Сашенька. Теперь у тебя очень ухоженная головка, — у Прасковьи было ощущение, что она проникла в самую суть семейной тайны Гулько, и от этого было не по себе. Она, как дурочка, допытывалась у Клары Андреевны, почему та не работает. А ларчик просто открывался: какая может быть работа с таким больным ребенком? Как вообще сердце материнское не разорвется от боли, глядя на это маленькое беспомощное создание.

— Я пойду, Клара Андреевна. Спасибо за кофе. Если когда надо Сашеньку подстричь, зовите.

— Я пришел, Клара! — раздался в коридоре зычный мужской голос, и в квартиру словно заглянуло солнце — Сашенька засмеялась, Клара Андреевна засуетилась, и все это говорило о том, что пришедшему человеку очень обрадовались.

— Папа, папочка пришел!

— Соскучились, девчонки, а я за документами, которые дома оставил. — Мужчина кивнул в сторону Прасковьи: — Здравствуйте.

Потрясения в квартире Гулько продолжались. Мужчина словно сошел с киноафиши, так он был хорош собой и держался просто.

— Александр Гулько, — представился он.

— Паша, — она смутилась. — Прасковья.

— Какое у вас необычное имя!

Она не отдавала себе отчета в происходящем, потому что влюбилась мгновенно и безрассудно в мужчину, которого надо было обходить за километр. Прасковья Петровна ничего не понимала и не слышала, кроме стука собственного сердца, но понимала, что произошло. Она ведь совсем не знала любви и замуж-то вышла, потому что все подруги вокруг твердили «надо». На судьбу женщина не жаловалась — муж работящий, сын послушный, только вот про «неземную любовь», которая бьет фонтаном чувств, она слышала от клиенток, слышала, но не верила. А вот сейчас влюбилась мгновенно, пронзительно, случайно, глупо.

— Это мой парикмахер, — слова Клары Андреевны звучали для Паши, словно в другом измерении. — Она Сашеньку подстригала.

— Ну, замечательно! А меня возьмете?

У разговорчивой Паши словно язык прилип к небу. Рот не открывался, как будто его залепило клеем. Она едва произнесла:

— Завтра время есть в два часа. Приходите.

Как она выходила из квартиры Гулько, Щукина не помнила. Ноги подкашивались, дыхание прерывалось.

«Ну ты с ума сошла, Прасковья Петровна, — одернула она себя. — В твои-то почти пенсионные годы влюбиться как девчонка». Казалось бы, прошло несколько мгновений, и вдруг — ощущение полного счастья, влюбленности, сердце буквально кипит. А еще будет завтра, и он обязательно придет и сядет в ее кресло, красивый и молодой. Прасковья прикоснется к его голове, и он поймет, какая женщина находится рядом. На следующий день на работе Паша просто летала.

— Что это с тобой? — спрашивали коллеги.

— Мой наставник сегодня в ударе, — ученица Раечка всегда восхищалась Прасковьей Петровной.

— Может ведь быть у человека просто хорошее настроение!