Синдром войны

Алексей ворвался в вертолет, где от дыма было нечем дышать, и онемел от изумления. Тысяча чертей! Бред собачий! Все вперемешку – трупы, живые! В салоне проходила отчаянная свалка.

Двое не выжили после жесткой посадки. Рядового Яковенко сплющило о перегородку. Его голову раздавил железный ящик. Бобрику тоже не повезло. Он ударился виском о стальной кронштейн, железяка пронзила кость. В этом вот положении боец и застыл.

У Семицкого не все обстояло ладно. Недавняя автоматная очередь предназначалась, похоже, ему. Пленным удалось развязаться, кто-то вырвал автомат у дезориентированного ополченца. Семицкий лежал на боку, держась за живот, вздрагивал. Между пальцами сочилась кровь. В глазах боль и полное понимание того, что пробил тот самый час.

В чудовищной тесноте боролись трое, рычали, мутузили друг дружку. Алексей с ревом бросился вперед, забыв про голову, про отбитые ребра и саднящее колено. Снова простучала очередь, закричал от боли Андрюха Левин. Похоже, автомат, гуляющий по рукам как переходящий приз, выстрелил случайно.

Алексей врезался в кучу мельтешащих конечностей, начал наносить удары направо и налево. Он отшвырнул осатаневшего майора Поперечного, с удовольствием отметив жесткий удар черепа об обшивку. Стригун оттащил от задыхающегося Левина осатаневшего Лазаря, отбросил его к чертовой матери и схватил «переходящий приз», пока тот снова от дури не начал стрелять.

Пол вертолета был испачкан кровью. Андрюху подстрелили в ногу, но умирать он явно не собирался, ревел как простуженный лев, пытался подняться. Майор Поперечный был в шоке, отрывисто стонал. Лазарь подпрыгнул, что-то проорал и бросился прочь из дымящегося вертолета. Рядом с ним Архипов колотил Смирнова. Лазарь перепрыгнул через клубок тел и бросился в чистое поле. Алексей замешкался в дверях.

Но тут Андрюха испустил громогласный вой:

– Держи эту суку, Леха! Ты чего смотришь?!

Он схватил автомат, оттолкнул опешившего Стригуна и вывалился на улицу. Рядовой Лазарь улепетывал, как заяц, вилял из стороны в сторону, подпрыгивал. Левин вскинул автомат, выстрелил не целясь и ведь попал же! Лазарь завертелся, схватился за простреленное левое плечо, потерял равновесие, упал, зарылся в борозду.

Андрюха, оглашая воздух торжествующей бранью, двинулся к нему. Из пробитого бедра сочилась кровь, но он ковылял, подволакивая ногу, повалился на заклятого врага, принялся рвать его, бить по всем доступным местам, чуть не вгрызался зубами в загривок. Оба кричали от боли. Левин не унимался, схватил противника за горло, стал душить. Лазарь обмяк, уже не сопротивлялся, только колотил здоровой рукой по земле.

– Отпусти… – хрипел он. – Хватит, сука, не могу уже, – блеял, задыхаясь, Лазарь.

Он превращался в спелую сливу, на лице вздулись желваки.

– Не можешь – умри! – прорычал Андрюха и со всей силы сжал противнику горло.

У того коленки едва не вывернулись в обратную сторону.

– Все, достаточно, – прорычал Алексей и грузно потащился к дерущимся. – Пошел отсюда! – прикрикнул он на Левина.

Тот сплюнул, начал подниматься, схватился за ногу и завыл. Стригун подхватил его под локоть, уцепил за шиворот еле живого Лазаря, поволок весь этот строптивый груз к вертолету.

Архипов тем временем вытащил за ноги из салона бесчувственного майора, бросил рядом со Смирновым, как-то оторопело уставился на командира и сказал:

– Это все, Алексей. Наши погибли, я проверил. Коля Семицкий тоже отдал богу душу.

Алексей скрипнул зубами, избавляясь от тяжкой ноши. Оба парня, словно кули с капустой, повалились ему под ноги. Но нет, он не мог поверить на слово.

Стригун закинул автомат за спину и полез в салон. Это было что-то страшное. Беспробудное мертвое царство. Десять покойников, все вповалку, с переплетенными конечностями. И только один – Яковенко – из чужого войска! Бобрик, бывший десантник и технолог из Владивостока, так и сидел, пригвожденный виском к кронштейну, неловко, словно бы привстал, с подогнутыми ногами. Отмучился Семицкий, доброволец из Крыма, сотрудник тамошнего «Беркута».

Алексей опустился на колени, проверил пульс, оттянул веко. Бесполезно. Вздохнув, он отстегнул магазин с автомата покойника, сунул в подсумок, вынул из железного ящика аптечку. Ему хотелось верить, что в ней не все разбилось.

В кабине пилотов творилось что-то ужасное. Приборы разбиты, пространство сплющено. Обоих летунов раздавило в лепешку. С такими повреждениями в живых не остаются.

Посадка оказалась предельно жесткой. Возможно, в этом были виноваты глубокие борозды на поле. Вертолет приземлился на хвост и вспомогательный винт. От удара разлетелся защитный упор хвостовой части. Потом он, словно качели, перевалился на кабину, она смялась в лепешку. В последнюю очередь досталось средней части. Оттого там кто-то и выжил.

Дым из кабины уже не просто струился, а валил густым столбом. Огонь подбирался к топливным бакам.

«Что же мы стоим?» – подумал командир.

Архипов заметил его выразительный взгляд, схватил майора за шиворот, поволок в соседнюю борозду, бросил там, побежал за Смирновым.