Читаем Синдром удава полностью

Вполне возможно, что по той же причине не прикончили нас, раненых, в финале Харьковской трагедии, и мы не оказались в братской могиле вместе с расстрелянными евреями. Хотя такое предположение в известной степени иллюзорно, но когда балансируешь на грани жизни и смерти, даже незначительная деталь может решить твою участь.

Ободренный таким неожиданным избавлением от смерти, я подошел к Панасенко и забрал свои сапоги. Присел на обочине, не спеша надел их и зашагал дальше. А Мироновку все же обошел стороной. Береженного Бог бережет...

Урок, преподанный карателями, пригодился. Теперь я старался держаться поближе к лесу. Если же путь проходил по открытой местности — шел ночью.

Однажды, после многих дней пути, совершенно обессилевший, я добрался до небольшого селения, расположенного в стороне от дороги, возле леса. Постучался в один из домов и был удивлен, когда вместо женщины или старика, дверь открыл сравнительно молодой, крепкий мужчина. Недоброе предчувствие охватило меня. «Уж не староста ли?» Но повернуться и уйти было неразумно и вызвало бы подозрение. Я поздоровался и попросил разрешения отдохнуть. Сказал, что возвращаюсь с рытья окопов. Хозяин пригласил к столу и приказал жене хорошенько накормить меня. Пока я ел, он задавал много разных вопросов. Не забывал при этом подливать мне в кружку медовуху, очень приятную на вкус, но не такую безобидную, как показалось вначале. Я изрядно захмелел, забыл о своем недобром предчувствии и искренне благодарил хозяина за гостеприимство и доброту. Он как бы невзначай похвалил меня за удачную выдумку, объясняющую появление в этих краях. В затуманенном мозгу снова мелькнуло подозрение, но так сильно начало клонить ко сну, что я был не в состоянии что-либо предпринять. Хозяин показал на сарай из жердей, что стоял в конце усадьбы на краю оврага и сказал, что там, на сене, мне никто не помешает выспаться. Не в силах больше противиться сну, я отправился в сарай.

Проснулся то ли от шороха крадущихся шагов, то ли от ощущения опасности. Стал всматриваться сквозь жерди. Солнце уже клонилось к западу. От деревьев падали длинные тени. И тут я увидел гитлеровцев. Пригнувшись, они подкрадывались к сараю. Времени на размышления не оставалось. Одним рывком раздвинул жерди со стороны оврага, заросшего густой крапивой, и нырнул вниз, как в воду. Густая крапива и руки, вытянутые вперед, смягчили удар о землю. Несколько метров я скользил по жирной и влажной земле откоса. Потом вскочил на ноги и устремился дальше в чащу кустарника. Сзади раздались выстрелы. Несколько пуль просвистело над головой. Затем все смолкло. Хорошо еще, что у карателей не оказалось собаки.

И снова дорога, дорога... Ноги не слушались, в голове шумело, а я все шел и шел, не разбирая пути, уже почти автоматически, изредка прислушиваясь и озираясь.

В ранних солнечных лучах засветились беленькие хатки небольшого селения. Начиналась украинская земля. Я укрылся в густой траве и стал наблюдать. Немцев не было. Я выбрал выбеленную известью хатку, чуть в стороне от остальных. Молодая женщина встретила приветливой улыбкой. Еще весной ей удалось засеять просом небольшой участок земли и теперь нужен был помощник, чтобы убрать урожай. Она обрадовалась, когда узнала, что я немного умею косить. Попросила остаться хотя бы дня на два. Вдвоем с ней мы трудились дотемна. Я так намахался косой, что с непривычки едва передвигал ноги.

Вечером за ужином, чуть смущаясь, она сказала, что не отказалась бы иметь такого «чоловика» и что, если меня хорошо «погодувать з мисяц», получился бы вполне справный мужик. После ужина разобрала постель с горкой подушек. Пришлось сказать, что пойду спать на сеновал. Она только слегка пожала плечами. Не было в моем распоряжении времени «з мисяц», и «годували» меня от случая к случаю. И сил у меня не было... Никаких.

Поднялся засветло, решил не беспокоить хозяйку, хотелось успеть побольше пройти. Но она была уже на ногах. Приготовила завтрак и завернула узелок в дорогу. Когда прощался с нею, мне показалось, что она хочет что-то сказать, но так и не решилась сделать это. Только молча улыбалась доброй и немного грустной улыбкой. Мне ох как не хотелось уходить... Я обнял ее, крепко поцеловал и, не оборачиваясь, быстро зашагал по дороге. До Сум оставалось уже совсем немного.

В одном месте на перекрестке дорог к столбу был приклеен приказ немецкого коменданта. В нем говорилось о заброске в район города Сумы группы советских парашютистов-диверсантов и что двое уже добровольно явились в комендатуру и этим сохранили свои жизни... Далее говорилось, что в случае неявки, остальных ожидает смертная казнь через повешение, а население за невыдачу или укрытие — расстрел. Запрещалось также следование по дорогам без пропусков. Я не поверил, что двое явились с повинной. Конечно, это было уловкой. Таких в тыл к немцам не посылают. Вероятно, двоим не повезло...

Перейти на страницу:

Все книги серии Секретные миссии

Разведка: лица и личности
Разведка: лица и личности

Автор — генерал-лейтенант в отставке, с 1974 по 1991 годы был заместителем и первым заместителем начальника внешней разведки КГБ СССР. Сейчас возглавляет группу консультантов при директоре Службы внешней разведки РФ.Продолжительное пребывание у руля разведслужбы позволило автору создать галерею интересных портретов сотрудников этой организации, руководителей КГБ и иностранных разведорганов.Как случилось, что мятежный генерал Калугин из «столпа демократии и гласности» превратился в обыкновенного перебежчика? С кем из директоров ЦРУ было приятно иметь дело? Как академик Примаков покорил профессионалов внешней разведки? Ответы на эти и другие интересные вопросы можно найти в предлагаемой книге.Впервые в нашей печати раскрываются подлинные события, положившие начало вводу советских войск в Афганистан.Издательство не несёт ответственности за факты, изложенные в книге

Вадим Алексеевич Кирпиченко , Вадим Кирпиченко

Биографии и Мемуары / Военное дело / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии