Синдром синей бороды

Егор пнул чемодан, убирая его с дороги, и пошел к жене. Навис, процедил в закаменевшее лицо:

— Я с тобой разговариваю или со стенкой?!

Вероника даже не взглянула на него.

Егор взбесился и уже хотел схватить все вещи жены в охапку, выкинуть их из окна, как подумал, что хорошо бы следом отправить и жену, и взял себя в руки, понимая, что сейчас действительно может причинить физический вред. Поспешил выйти из комнаты, чтоб не видеть жену и не сходить с ума от желания придушить ее.

Помыл руки, приходя в себя. Умылся, постоял, смиряя гнев, и пошел на кухню.

Маша пододвинула ему тарелку с пельменями и соусник.

— Что это? — нахмурился Егор, разглядывая ужин — магазинный пельмени машинной лепки.

— Пельмени, — буркнула Маша.

— Мать всем бойкот сегодня объявила? — сжал кулак, опять закипая от злости.

— Нет, вчера. Если б ты ночевал дома, то знал бы, что она вчера пришла в одиннадцать вечера, и Ярослав весь день сидел голодный.

— Ты мне претензии предъявляешь? — грозно сдвинул брови Греков.

— А кому мне их предъявлять?! — взвилась девушка. — Мать не разговаривает, вещи пакует, отец дома не ночует!

— Молчать! — рявкнул Егор. Маша одарила его злобным взглядом и, швырнув перечницу на стол, демонстративно вышла из кухни.

Мужчина посмотрел на рассыпанный перец, стер его на пол полотенцем. Чихнул и взялся за вилку. Первый пельмень мало обжог ему рот, так еще и оказался безвкусным. Егор со злости скинул тарелку со стола и пошел звонить Лике, чтоб она пришла и поработала сверхурочно, на кухне, не столько как домработница, сколько, как хороший повар.

В коридоре появилась дочь. Встала у стены, сложив руки на груди:

— Лике звонишь? — прошипела, догадавшись.

— Да! Она в отличие от тебя белоручки, готовить умеет!

— Я тоже умею.

— Но не каждый сумеет съесть то, что ты готовишь! — нажал рычаг, прерывая серию длинных гудков, и вновь набрал номер Цезаревой.

— Не старайся — ее дома нет. Я звонила и домой к ней приезжала. Никого нет.

— А где она? — нахмурился Греков соображая, что же могло случиться.

— Понятия не имею! Вчера твоя любовница уволилась. Видимо нашла более подходящую партию, — с желчью сообщила девушка.

— Она мне не любовница! Сколько можно повторять?! — рявкнул мужчина.

— А что ж ты так забеспокоился? Побледнел вон, — презрительно скривилась Маша. Греков не в силах больше сдерживаться и понимая, что в таком состоянии натворит дел, от души поколотив двух стерв — жену и дочь, схватил куртку и вылетел из квартиры прочь. Куда угодно, лишь бы не находится в одном помещении со змеями!

Маша пошла к матери. Постояла, разглядывая ее застывшую фигурку, и сказала:

— Отец ушел.

Пусть. Мне-то что? — тряхнула та волосами, не повернувшись к дочери.

— Я почти уверена, что к Лике.

Никакой реакции.

— Тебе все равно, да?

— Да.

— И было все равно, — кивнула Маша, понимая. — Что удивляться, что он бегает от тебя, как от чумной?

— Сбавь тон и не забывайся, — предупреждающе процедила Вероника.

Девушка помолчала, прошла к окну и встала напротив матери.

— Тебе его не жалко?

— Мне?! — возмутилась женщина. — Это нас надо жалеть! Твой отец заложил все, включая эту квартиру! У нас ничего нет, кроме мифических дивидендов Вадима!

— Вадима?! — ужаснулась Маша, соображая. Опустилась на постель рядом с матерью и потрясенно прошептала. — Вадим с Ликой. Я видела их в воскресенье.

— С Ликой? — не поверила женщина. Уставилась на дочь, и вдруг истерично расхохоталась. — Вадим с Ликой…Вадим и… Лика….

— Мам, что смешного?! — испугалась и возмутилась девушка. — Эта гадина могла подговорить Вадима устроить любую пакость! — и опомнилась. — Но не будет же он гадить родному брату? Зачем? Он разумный человек.

Вероника перестала сменяться и озабоченно нахмурилась:

— Дура, какая же я дура, — прошептала, сообразив, что натворила.

— Она мстит нам, за то, что не отдали ей отца, за то, что получила по заслугам.

— Перестань говорить ерунду! — оборвала ее мать, и принялась искать сотовый. Нашла. — Выйди, выйди сейчас же! — крикнула дочери, набирая номер Вадима.

Маша обиделась на незаслуженный крик и вышла: нет, ноги ее здесь больше не будет — в общежитие, снимать квартиру или комнату — куда угодно, как угодно, лишь бы поскорей!

Грекову она дозвонилась с пятой попытки:

— Вадим, мне нужен паспорт, — стараясь, чтоб голос звучал ровно и спокойно, сказала Вероника. — Все отменяется. Я была не адекватна и не подумала, а скорей поддалась порыву.

— Хочешь сказать, что передумала?

— Скорей вообще не думала. Немного повздорили с Егором, и после эскапады Ярослава, которой ты был свидетель, я перенервничала. Но сейчас все уладилось. Я бы хотела забрать паспорт и попросить тебя не обращать внимания на недоразумение. Надеюсь, ты не обижаешься? Мы по-прежнему с тобой друзья. Но ты должен понять — я люблю Егора, детей и наша семья…

— Монолит. Понял. Не обижаюсь. Конечно, досадно, но ничего не поделаешь. Я уважаю твои чувства и решения. Естественно все останется меж нами. Паспорт я верну в пятницу. Хорошо?

— Э-э-э…

— Хочу устроить прощальный ужин. У вас, если ты не против. Заодно свои вещи заберу.