Синдром синей бороды

— А знаете Светлана, я обожаю вас даже за бурчание. Вы уникальная женщина. Впрочем, подозреваю в этом заслугу Лики. Все к чему прикасается ее легкая рука, к чему устремляется свет ее глаз, становится уникальным, как она сама. Может она действительно святая?

Женщина одарила его угрюмым взглядом:

— Идите давайте, муж святой.

— Что вам опять не понравилось?

— Ваша повышенная болтливость.

— О, Светлана, боюсь удивить вас еще больше, потому что намерен не только болтать, как вы выразились, но еще и шалить как мальчишка. Я слишком долго молчал, вел себя степенно, могу позволить себе расслабиться на пару дней, как вы думаете?

— Я вообще не знаю, что о вас думать, — призналась женщина, поднимаясь по лестнице следом за мужчиной. — Но все больше склоняюсь к мнению, что вы пара Лике.

— И это вам не нравится! — засмеялся Вадим, останавливаясь у квартиры. Позвонил в дверь.

— Что вы, я просто в экстазе. Одной чокнутой хватало, теперь второй на голову свалился. Чувствую `повеселюсь' на славу.

Дверь распахнулась.

— Я уже беспокоилась, спуститься к вам хотела, — сообщила Лика, впуская подругу и мужа в дом. — А что это? — кивнула на коробку в руках Вадима.

— Магнитофон. Не будем же мы праздновать нашу свадьбу в тишине? А как же танец новобрачных?

— А потом вы его куда? С собой в Швецию? — спросила Света, снимая сапоги.

— Нет, вам подарим на память о семье Грековых.

— Правда? — обрадовалась Лика. — Правильно, Вадим, спасибо! И квартиру эту, да?

— А ты хочешь? — выгнул бровь, с лукавой улыбкой поглядывая на жену. И не верил еще до конца, что это милое бесхитростное создание уже его жена.

— Мне б сначала спросили, нужна ли мне ваша квартира, — раздраженно бросила Светлана, проходя в комнату, где Лика уже накрыла на стол.

— Увы, мадмуазель, придется вам смирится с нашим подарком. Не красиво отказывать молодоженам. И никаких возражений! Я не дам вам огорчать мою жену! — заблажил, пресекая всякие прения на эту тему. Обнял довольную Лику, повел к столу. — Не хватает фруктов и вина, — заметил, оглядев сервировку.

— Сейчас, — с готовность согласилась Лика и хотела сходить за недостающим, но Вадим не дал, усадил молодую во главе стола:

— Ты отдыхаешь, я хлопочу. Теперь за тобой есть, кому ухаживать — привыкай.

Лика смутилась, но не могла и не желала скрывать благодарность за доброе отношение Вадима и к ней, к Светлане. Посмотрела на мужчину с любовью и улыбнулась:

— Спасибо.

— Не за что, — улыбнулся он ей в ответ. Принес фрукты, достал вино из упаковки, и, открыв бутылку, разлил по бокалам. Лике налил сок. Поцеловал ее в губы и, отсалютовав Светлане бокалом вина, сказал. — Не люблю тосты, и ни одного не знаю. Скажу экспромтом: не хочу пить за мою жену. Она уникальна, а подобный тост банален. Не хочу пить за счастье молодых, потому что оно наших рук дело. Я предлагаю выпить за любовь и веру. Когда-то, очень давно я потерял и то и другое. Прошло много лет, которые я прожил словно во сне не зная — зачем, но понимая, что надо. А теперь я знаю, зачем жил — чтоб встретить тебя, мою жену. Ты вернула мне себя, подарила любовь и вдохнула веру. Я не знаю, как благодарить тебя за это — любая плата будет малой. Скажу лишь одно, пусть избитыми, но точными фразами: в добре и зле, в болезни и здравии, в счастье и несчастье, при дожде и ясном солнце, ночью и днем я буду рядом тобой…

Егор не поехал домой. Предпочел кабинетный диван домашней постели. Пусть не так удобно, зато рядом нет Веры, и никто не станет его пилить, вопить под ухом, обвинять, оскорблять, ныть, ворчать — изводить.

Тишина. Неужели он не заслужил ее за столько лет жизни в аду, в диком темпе бега, когда по кругу, когда от себя? Финиш. Завтра он придет на финиш и за ним будет все, к чему он безуспешно стремился: тишина и покой, стабильность, уважение. Он купит небольшую квартирку себе и уедет от жены, как только Ярослав поступит в институт. Не бросишь его сейчас — переходный возраст у парня, только и смотри, чтоб чего не натворил, как в субботу, или как сестра в тот же период. Да и Маша нервная стала — от Ярослава заразилась? Бойкоты, вопросы, претензии. Вся в мать: то тихая, рассудительная, домашняя, то словно с цепи сорвется, и давай фортеля выкидывать — глупости творить, хамить, неизвестно в чем обвинять.

Ничего, вот получит он дивиденды и всех приструнит — и Вера язык прикусит, и Маша притихнет. А Ярослав?… Мужик растет. Ну, выкинул парень номер — с кем не бывает? Ошибся — признал — молодец. Забыли и пошли дальше.

Наладится. Это просто осень тяжелая.

Вероника приползла домой ближе к двенадцати. Скинула обувь и, прошлепав в спальню, рухнула на постель. И даже не видела, как на нее смотрят дети, не обратила внимания дома ли Егор.

— Я же говорю — плевать ей на нас, — процедила Маша.

— Да они поругались, вот и бесятся. Помирятся, куда денутся — первый раз что ли? — пожал плечами Ярослав.

— Ага, одна напивается, другой в кабинете ночует — все как всегда. Только надоело до чертиков. Сил моих больше нет! Уеду!

— К бабке в монастырь? — хмыкнул парень невесело. — Куда мы денемся с подводной лодки?