Синдром самозванца

Миша еле удержался, чтобы не обнять ее. Через каких-то полчаса они выйдут из аэропорта и разъедутся по своим делам. Наташа — в отель, а он поймает такси до Ангарска, где его ждут родители.

— Такая посадка безопаснее «мягкой», когда самолет едва касается колесами земли и еще какое-то время полулетит-полуедет, — сказал он. — Так что это хорошо.

— Почему? Он ведь может развалиться. Отвалится хвост. Или крылья.

— Ничего не отвалится.

— Даже если так, то треснуть же может. Почему это безопаснее?

— Основные тормоза у самолета располагаются не в шасси, ну, не на колесах. А на крыльях. Он тормозит не как автомобиль или поезд. Здесь работает другой принцип — за счет увеличения лобового сопротивления. Для этого командир дает команду поднять закрылки на крыльях… Вот, посмотри в иллюминатор, они как раз раскрылись. Это тормоза. Представь, каково такой махине справляться с торможением, если колеса подпрыгивают на полосе? Или если они едва ее касаются? Так как раз и бывает при «мягкой» посадке. Самолет может занести. А еще он может не успеть остановиться и выкатится с полосы. Когда посадка «жесткая», то сцепление шасси с трассой обеспечивает большую устойчивость.

Наташа посмотрела в иллюминатор на крыло. На его верхней части поднялись продолговатые щитки.

— Честно говоря, я всегда думала, что это крыло разваливается, — призналась Наташа.

— Каждый раз? — спросил Миша и рассмеялся. Наташа тоже засмеялась.

Ему хотелось рассказать ей еще что-нибудь, продлить их общение настолько, насколько это вообще возможно. Он не был готов встать с кресла и расстаться с Натальей, убеждая себя, будто все, что успело их связать, — не более чем приятный разговор в долгом полете. Ему не хотелось ставить точку ни здесь, ни получасом позднее, в аэропорту.

— Отстанешь ты от меня, наконец?! — раздался громкий крик.

Самолет к тому моменту остановился, и люди, как водится, повскакивали с мест и загомонили. Но этот крик услышали все и уставились на скандалисток.

Это были те две стюардессы — томная блонди и ее блеклая подруга. Кричала, разумеется, вторая. А томная смотрела прямо перед собой и улыбалась. Картина была безобразная: одна женщина издевается над другой, получает от этого удовольствие, и вроде бы она ни при чем.

— Вот ведь вы противная, — сказала, не утерпев, одна из пассажирок, дама в возрасте, с ярко-красными губами и большущими очками. — Вы весь полет бедную девочку доставали. То вам не нравится, как она ходит, то блуза у нее не того оттенка, то пилотка набок, а надо, чтобы набекрень. Ну невозможно же!

— Я согласна, — поддержала пассажирку другая женщина, с соседнего ряда. Она даже привстала и полуобернулась, чтобы лучше видеть обеих стюардесс. — Девчушка пыталась спрятаться весь полет, вы ей работать нормально не давали. Затюкали бедную. Дорогая моя, пожалуйтесь. Я вам свой номер дам, пусть мне позвонят, я все подтвержу. Она над вами просто издевалась!

Томная как стояла с зафиксированной улыбкой на лице, так и продолжала, а ее коллега, воодушевленная внезапным наплывом помощи, порозовела и скромно опустила глаза в пол.

Скандал на том утих, люди занялись своими делами: доставали чемоданы с багажных полок, надевали снятые во время рейса одежды, обувались и утрамбовывали вещи в сумки.

— У меня завтра с утра приемка, — тихо сказала Наташа. — Сегодня я хотела съездить по Байкальскому тракту к озеру, полюбоваться. Люблю Байкал. Листвянка нравится. Там омуль горячего копчения вкусный, такого в Москве не отыщешь. Еще хотела на Шаман-камне посидеть…

Миша сглотнул.

— А можно мне с тобой? — спросил он.

В отель в Листвянке они даже звонить не стали — увидели толпу людей, выезжающих от аэропорта на автобусе с табличкой «Листвянка», и поняли, что там все забронировано сверху донизу. Все-таки сезон.

У Наташи был оплачен номер в «Аэроотеле» неподалеку от аэропорта, даже ехать не нужно — пешком десять минут, и вот он, четырехэтажный скромный дом в окружении небольших магазинчиков с дешевой едой и напитками и забегаловок с хот-догами и бургерами. День был жарким, асфальт плавился, а на небе ни облачка.

Изначально план был таким: они оставят вещи и поедут на Байкал, погуляют, посмотрят на Саяны (если не будет тумана), поедят омуля, сплавают к Шаман-камню, который показывает, где Ангара впадает в Байкал (или наоборот), а потом вернутся в отель. Но в какой-то момент они послали все планы к чертям и в итоге из номера вышли только поздним вечером. Хотели заказать еду в номер, но Миша сказал, что они просто обязаны съездить в Листвянку.

— Но все закрыто уже! — переживала Наташа, пока они ждали такси у входа в отель. — Почти полночь по местному времени.

— Ну ты даешь, — ответил Миша. — У меня там половина поселка знакомых. Мы раздобудем самого лучшего омуля, нам его даже закоптят прямо при нас. И хариуса. Ты ела хариуса?

— Нет, я боюсь. Слышала, что можно им отравиться насмерть.

Миша поднял указательный палец вверх, наклонился к Наташе и, почти касаясь ее губ своими, ответил:

— Это если есть его без опытного инструктора. Тебе повезло. Я опытный.