Синдром самозванца

– Думаю, что нет, – сказал я. – Скорее всего, Мария не смогла пережить немощность брата, который решил не мстить, не воевать, а просто с миром отпустить Винеру. Она считала это за слабость и с презрением разорвала отношения. Он летит на Шри-Ланку, чтобы ее найти, он уверен, что ее туда притянет. Особенно после того, как Диана сообщила всем, что подозреваемые в Коломбо.

– И зачем он хочет ее найти?

– Чтобы остановить.

– Виктор, не хотите ли вы сказать, что Мария сейчас на острове? – спросила Соня.

– Нет, я думаю, она еще не на острове. Я думаю, она сейчас на борту.

Она следила за тем, как я организовывал похороны Жанны. С ней мы в тот момент уже не общались, но она все равно была рядом, не могла отпустить контроль. Андрей, входящий в мой дом, сделал копию дневника Жанны и отдал ей. Вот почему она пришла на похороны с розами цвета марун.

Когда Соня прикусила нижнюю губу, я понял, кого мне напоминает Константин Тимофеев: ее. Соня – это его сестра. Она, по всей видимости, сделала несколько пластических операций. Как минимум – изменила уши (они теперь обычной формы, как у меня или у Дианы) и нижнюю губу (она теперь такая же пухлая, как и верхняя).

Стоило Соне часть губы спрятать во рту, как лицо сразу приобрело сходство с Константином.

И все встало на свои места. Профиль стал целостным.

– Я вас переоценила, надо сказать, – сказала Соня. – Диана вас так в своем подкасте расхвалила, а вы буквально на убийцу работали. Карьере конец, однозначно! Но я уже все придумала, я знаю, как вам избежать такого унижения. Снова.

Она прищурила теннисный мячик вместо глаза и стала похожа на ведьму.

Я вспомнил, что фамилия Сони – Ребенок (ударение на последний слог), и восхитился силе иронии. Ну надо же так, а. Да и, собственно, сцена в магазине, когда она обозвала тварью нерадивую мамашу, отлупившую детей. Можно было уже тогда какие-то выводы сделать…

– Вы всегда так работали, да? – спросил я и сам ответил: – Сначала делали все, чтобы унизить и растоптать человека, а потом подавали руку, чтобы он схватился за нее и бесконечно был вам благодарен. Это один из методов ведения переговоров. Его политики очень любят. Долгая, изнуряющая борьба, выкачивание ресурсов, невыносимый прессинг, а потом слегка разжать тиски – и человек уже безмерно счастлив, что ему позволили просто дышать полной грудью.

– Это отличный метод, возьмите на вооружение, – сказала Соня. В руках у нее появился флакончик нафтизина.

– Соня, а ведь я знаю, как вы потеряли глаз. Но как придумали изменить внешность? Вам хирург подсказал перекроить себя? Я знаю по своей любимой клиентке, пластические хирурги бывают проворнее продавцов «Мэри Кэй»! Губы, уши, нос, скулы… Все перекроили?..

– Зачем вы меня нервируете, Витя? – спросила она негромко и скомандовала: – Андрей!

Детектив в мгновение ока подался вперед, в руке у него был зажат флакон нафтизина, который он поднес к Дианиной ноздре.

Диана замерла. Я тоже.

Сонин настоящий глаз превратился в лед, а пластмассовый отливал зеленым свечением, отражая табличку «EXIT» над ее головой.

– Мы с вами немного поговорим, Виктор, – спокойно сказала Соня, – а потом будем действовать. Не надо лишних движений. Вы знаете, что в каплях. Одно нажатие, струя попадет в нос. Пять минут, и Дианы больше с нами нет.

– Вы этого не сделаете, – сказал я, – вас тут же схватят. Точнее, на земле. Тут куча свидетелей. Камеры. Не убьете же вы весь салон.

– Ну какие камеры, мой дорогой. Нет никаких камер. Мы тоже примем дозу, но выживем. А вы нет. Сила дозировки, чтоб ее.

Я увидел перед своим носом тюбик с нафтизином.

Другого выхода не оставалось, кроме как вернуться к разговору, который отвлекал Соню от действий.

Я поднял обе руки, как бы говоря: «Спокойно, все хорошо, никто не причинит вам вреда». Соня кивнула, и Андрей убрал нафтизин от носа Дианы, но продолжил держать его неподалеку.

– Как я вам уже и сказал, я могу понять, что несправедливость может выводить из себя. Мотивы выбора жертв, всех до одной, мне кристально ясны. Но вот чего я не понимаю, так это – как вы свою проблему решили всеми этими убийствами, – сказал я. – Вот их нет – всех этих плохих людей. А что с вами? Вам стало лучше? Что лично вам дали эти смерти?

Соня мягко улыбнулась, но ее глаз при этом оставался ледяным. Она сказала:

– «Господи, дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу изменить, дай мужество и душевный покой принять то, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрости отличить одно от другого».

– Вы взяли на себя миссию исправить в мире то, что можете? – уточнил я.

Она не ответила.

– Соня, у меня для вас очень плохие новости. Возможно, я принесу вам самое большое разочарование в жизни.

– Удивите меня хоть раз, Виктор! – сказала Соня и сжала пузырек нафтизина.

– Вы упускаете главное в молитве. Там говорится «дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу…». А вы делали это в чужих. Поэтому ничего не сработало.