Синдром отмены

— Я к маме поехала, а сосед сказал… что мама умерла, — Аня заплакала. — Сказал, что… что уже похоронили ее. А я даже не знаю, когда это случилось… не знаю, где она похоронена… Как такое может быть? — она закрыла лицо руками, плечи ее задрожали.

Майор придвинулся ближе, вновь притянул ее к себе, погладил по голове. И она прижалась в ответ. Сквозь трикотажную ткань кофты он чувствовал прикосновение ее пальцев к своей спине и понимал, что если отбросить горестные новости, ему хорошо. Хорошо оттого, что она снова здесь.

— А потом мне позвонил следователь, — Аня перестала плакать, слегка отстранилась от него, — вызвал меня в отдел, — сообщила серьезно, заглядывая ему в глаза. — Запись мне показал, с дорожных камер, спрашивал, не узнаю ли я кого-нибудь.

— Ну а ты? — на лице Калинина не дрогнул ни один мускул. Аня знала все, почти все — кроме его роли в этом деле.

— Я сказала, что никого не знаю, — горячо заговорила она. — Сказала, что у меня мама умерла, что я теперь вообще ничего не помню, ничего не понимаю. И вообще на этой картинке ничего разобрать не могу.

— А на самом деле?

Калинин прямо физически ощутил, как Аня внутренне напряглась. Закрылась от него, похолодела. Превратилась в снежную королеву. Прекрасную и далекую. А ведь была такой доверчивой, открытой, жаркой.

— Там был этот… Саша, — она отвела взгляд, выскользнула из его объятий, развернулась в другую сторону, — и второй… который с пистолетом. Следователь мне и фоторобот тот снова показал, но я ответила, что и в этом уже не уверена, в ту ночь я была в состоянии стресса, — она неожиданно всхлипнула и снова залилась слезами, спрятала лицо в ладонях. Калинин с трудом разобрал слова: — Дим, скажи им, пожалуйста, что я ничего не скажу. Пусть они тебя не трогают! Я не хочу и тебя потерять! Я же люблю тебя!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Иди ко мне, — ее признание было как глоток воды в жаркой пустыне. Приятное, делающее его слабым, уязвимым, но от этого не менее желанное. — Не бойся, они ничего не сделают. Ни тебе, ни мне, — он крепко ее обнимал, чувствуя, как слезы холодят ему кожу. — Я им не позволю.

— Следователь еще про тебя почему-то спрашивал, — через некоторое время Аня успокоилась, вытерла щеки. — Ты ему сказал, что я твоя девушка, и мы живем вместе?

— Конечно, — улыбнулся майор, — ты моя девушка и мы живем вместе. Ведь это так?

Аня расслабилась, улыбнулась, и Калинин был уверен, что эта улыбка сквозь слезы была счастливой.

— Ты на меня больше не сердишься? — спросил он после долгого молчания, когда Аня почти полностью успокоилась.

Она задумчиво качнула головой, а потом призналась:

— Ты был прав во всем. Я только сейчас это поняла. Ты меня спас.

Ага, спас! Если только в самом конце. Позволил себе более-менее внятно выразить несогласие с якобы желанием Влада решить вопрос кардинально. А до этого именно Влад без колебаний выступал против намерений Сани устранить свидетельницу, а он все больше отмалчивался. И теперь, глядя в чистые, светлые глаза Ани, майор никак не мог отделаться от чувства собственной подлости. Чтобы подавить раздрай в душе, он снова принялся суетиться.

— Ну-ка, попей горячего, а то дрожишь вся, — он пододвинул к ней чашку с чаем, заставил сделать несколько глотков, затем подскочил со стула и шагнул к холодильнику. — Ты голодна? Давай что-нибудь приготовлю.

— Дим, не нужно ничего, — остановила его порыв Аня. — Я есть сейчас не смогу. Устала очень, — она поставила чашку обратно на стол и поднялась. — Очень хочу в душ горячий. Мне, и правда, надо согреться.

Аня скрылась в ванной, а Калинин отправился на лоджию и закурил. Лишь на мгновение представил, как она стоит там обнаженная под струями воды, и тут же ощутил, как его охватило возбуждение. Только сейчас понял, что секса не было довольно давно — с того дня, как ее захлестнула ревность, а потом ранение, больница… С тех пор прошло уже больше месяца, но за все это время у него ни разу не возникло желания заняться сексом с кем-то другим, да что там говорить, даже смотреть на других женщин не тянуло. С тех пор, как в его постели появилась Аня, другие просто перестали его интересовать. Того недолгого времени, что они провели вместе, было достаточно, чтобы понять — физиологически они подходят друг другу просто идеально. Аня была живой, горячей, отзывчивой в постели, заводила его с пол-оборота, не стеснялась откровенных ласк и готова была быть как ведомой, так и ведущей, тонко чувствуя его настроение. О чем еще можно было мечтать?!

Вот только теперь после всего, что произошло вчера, Калинин оказался в полном смятении. Он не знал, как вести себя с Аней и на что теперь имеет право, а на что — нет. Его мучил вопрос, будут ли они продолжать спать раздельно? После больницы, пока она выздоравливала, он уступил ей спальню и ушел в зал, вчера — на диване легла она, давая понять, что между ними все кончено. А теперь?