Синдром отката

А Лакс был не из тех, кто такое терпит с улыбкой. Он ведь не случайно выбрал для себя боевые искусства. И пересек полмира, приехал в святой город своих предков и присоединился к этой древней акхаре не для того, чтобы его тут изо дня в день валяли по земле. Много раз, вернувшись домой весь в синяках, он находил в Интернете какое-нибудь старое кино о боевых искусствах и искал в нем утешение своим оскорбленным чувствам. Исконный сюжет всех этих фильмов такой: простой парень с улицы должен терпеливо пережить период смиренного ученичества, порой даже перетерпеть откровенные унижения и страдания – зато в финальной схватке выходит победителем! Разумеется, в кино монтаж спрессовывал годы в несколько минут, а Лаксу приходилось все это проживать в реальном времени, без кнопки перемотки. Некоторое время он просто терпел. Потом начал сопротивляться, старался хоть немного осложнить жизнь своим партнерам по спаррингу. Если они жаловались – говорил (уже на довольно неплохом пенджабском), что просто старается быть с ними честным, не поддаваться. Так для них полезнее. Они ворчали, но не спорили.

Некоторое время он страдал от жары, но в конце июня наконец пришли муссоны. Теперь легко было охладиться, просто выйдя из-под навеса под дождь.

До определенного момента никому и в голову не приходило гнать его из акхары. Он был опрятным, тихим и скромным, держался вежливо и дружелюбно, к тому же приносил пользу. Бревно с мальчишками таскал по площадке, словно какой-нибудь чертов буйвол! Неловкость и застенчивость тоже скорее располагали к нему. Словом, старшие члены акхары не видели в Лаксе никакой проблемы, пока он не взял в руки палку.

Точнее, не совсем так. Гада, которые он крутил над головой почти с первого дня, и есть не что иное, как длинные палки. По-английски слово «гада» обычно переводится как «булава»: это оружие представляет собой камень весом до сотни фунтов (хотя обычно все-таки меньше), закрепленный на длинной, довольно хлипкой на вид рукояти. Одни гада выглядят как артефакты из зала палеолита в историческом музее, другие изготовлены из бетона и арматуры минут десять назад. В том, что Лакс тренировался с гада, пока соблюдал технику безопасности, ничего дурного не было: это то же, что упражняться с гантелями в уголке какого-нибудь лос-анджелесского фитнес-центра.

Слово «гада» можно перевести и как «дубинка» или «большая палка». Уменьшительная форма гатка означает палку поменьше и без отягощения, обычно просто бамбуковый или ротанговый шест около метра длиной. Бывает и длиннее, и короче: в боевых искусствах, основанных на использовании шеста, не так уж важна точная длина. Некоторые видят в шесте просто замену меча. В самом деле, опытных мастеров гатки – так называется это боевое искусство – можно увидеть на тренировках и с настоящими мечами. Но в конечном счете это название означает просто «палка», так что борцы на тренировках по большей части работают тупым бамбуком, а не острой сталью. Лакс признавал за мечами романтику и обаяние, но сам был вполне доволен работой с шестом, считая его куда более полезным для практических целей – например, если на улице в Ванкувере к тебе полезет какая-нибудь гопота. Гатке он учился в Ричмонде у очень хорошего мастера: хотя с расстояния семи тысяч миль заметил, что его наставник был по местным меркам несколько эксцентричен, пожалуй, здесь считался бы чудаком – одна из причин, по которой люди покидают родину. Но, так или иначе, для Лакса он стал отличным учителем. В детстве, где-нибудь у верхних притоков Фрейзера в Колумбии, ожидая, пока за ним приедет отец, юный Лакс не раз тренировался с сосновой веткой вместо шеста. Тренировался и сейчас, в Амритсаре, в номере очередного «Мариотта», «Уиндема» или «Рэдиссона», предварительно плотно задернув шторы.

Так и вышло, что в гатке Лакс оказался более подкован – намного более подкован, – чем даже самые старшие и опытные члены акхары. Эти почтенные старцы сказали Лаксу напрямик: вряд ли они смогут его чему-то научить. Он стучится не в ту дверь. Лакс понял правильно: ему вежливо сообщают, что он мешает. Смущает умы. На его фоне меркнут местные звезды. Для тех ребятишек, которых катает по утрам на бревне, он стал героем. С этим нужно что-то делать. Руководители акхары – люди разумные, ничего дурного ему не желают; и в любом случае им нужно будет как-то объяснить молодежи, почему Лакс вдруг исчез.

Короче, они навели справки и связались с неким Ранджитом, инструктором из Шандигара: с шестом он творит чудеса и готов взять себе нового ученика. Лакса, можно сказать, выпихивают наверх. Его мальчишеский фан-клуб воспримет это с восторгом, как своего рода повышение. Их герой отправится покорять вершины – а они смогут с восторгом о нем вспоминать, любуясь на расстоянии.

Хьюстон