Синдром Л

– Мой мозг – ваш помощник, – снова пробормотал Кентров.

– Помощник, помощник, еще какой, – язвительно прокомментировала старуха. И, обращаясь ко мне, добавила: – Давай помогу тебе его помыть… а потом и тебя почистим, как сможем.

Мы втащили Кентрова к нему в комнату. Там было значительно чище, чем я предполагал. Я-то ждал, что увижу толстый слой пыли, немытую посуду с остатками плесневеющей еды и грязное белье… Нет, жилище производило достаточно приличное впечатление. Даже занавески на окнах были чистые, а на подоконнике красовался фикус. Было видно, что тот-то даже не забывал его вовремя поливать.

– Это я тут у него убираюсь, – похвасталась старуха. Видно, очень гордилась своей ролью опекунши одинокого пьянчужки.

Мы усадили Кентрова в кресло, и Баба-яга ловко, видно привычка имелась, сняла с него свитер и брюки.

Потом мы взяли его под руки и потащили в коммунальную ванную, под аккомпанемент все того же «мой мозг – ваш помощник». Там раздели его окончательно и голым поместили в холодную воду. Кроме того, откуда-то взялся тазик с губкой, и старуха принялась сноровисто – видно, и это занятие было ей знакомо – протирать раны.

Кровотечение тем временем прекратилось, но сильно рассеченная левая бровь производила страшноватое впечатление.

– Зашивать придется, – деловито сказала старуха. – Что, Кучерявому позвонить, да, Кирюш?

– Никифировна, мой мозг – твой помощник, – объявил Кентров.

– Ладно, ты вылезай давай из ванны, а то простудишься вместе со своим помощником…

Кирилл покорно вылез. Я протянул руку, чтобы его поддержать, но он покачал головой и действительно худо-бедно справился сам. Вообще, он заметно протрезвел после холодной воды.

Никифировна завернула его в чистую, накрахмаленную простыню, и мы двинулись в обратный путь. По дороге обнаружилась давешняя злыдня с полотенцем на голове, которая тут же зашипела что-то про тунеядцев и алкоголиков, которых давно пора выслать за сто первый километр.

– А-а, мели, Емеля, твоя неделя, – отмахнулась от нее наша старуха.

В комнате она быстро извлекла из платяного шкафа толстый шерстяной свитер, который Кентров натянул на голое тело, оттуда же появились тренировочные штаны, носки грубой деревенской вязки… Через несколько секунд хозяин комнаты выглядел уже почти прилично, если не считать жутковатой бледности и, конечно, раны на лбу.

– Пойду чайник поставлю, – заявила Никифоровна и отправилась на кухню.

Мы остались вдвоем с Кентровым. Он сидел откинувшись в кресле и смотрел на меня.

– Малоаппетитное зрелище, – сказал он. – Извините.

– Да чего уж там, – ответил я. – Мне всякое видеть приходилось… Не комплексуйте.

Помолчали.

– Я правильно понял, что вы меня у мента отбили?

– Ну, отбил – сильно сказано… Уговорил я его, выторговал вас у него, можно сказать…

– У меня с ментами старые счеты… Может быть, вы мне жизнь спасли… Что-то мне подсказывает, что сегодня они угробить меня собирались…

– Ну не преувеличивайте… Хотя… в таком случае лучше бы вам больше не попадаться им в таком состоянии..

– Это точно… А вы действительно из Ярославля?

– Да нет, вовсе нет… Это ваша Никифоровна почему-то вообразила…

– У меня в Ярославле родственники… Никифоровна им письмо написала, что, дескать, приехали бы, навестили бы вашего родича, а то ему так грустно и одиноко. Держи карман шире, приедут они. После такого письма тем более.

– Понятно…

Помолчали еще немного. Кентров спросил:

– А вы что же, просто мимо шли или как?

Я покачал головой: нет, не мимо. Потом огляделся. Сделал жест, обведя рукой стены. Нарисовал указательным пальцем в воздухе знак вопроса.

Показал на уши.

Он смотрел на меня в упор. Не то чтобы с удивлением. Но не ожидал, видимо, ничего подобного. Сказал негромко:

– Чисто здесь… можете говорить что хотели.

Но вид был такой… недовольный. Дескать, что еще за дела?..

– Я недавно отправил в архив ваше дело. Последний том. Это значит, его, считай, нет. Никто теперь и следов не найдет. Полный ажур, – сказал я.

Кентров сидел и смотрел на меня. Холодно, трезво. Пытался оценить. Понять, провокатор перед ним или нет.

И видимо, не приходил к определенным выводам.

– О чем вы, я не понимаю…

– На вашем месте я бы тоже поостерегся… Но мне нужна услуга по вашей линии… ну, по бывшей вашей линии… позарез нужна, – сказал я. – И больше обратиться не к кому. Отчаянное положение просто. Ну я и подумал, раз уж человек – мой должник, так сказать… Хотя и не подозревает об этом, конечно… значит, есть шанс…

Вошла Никифоровна, неся большущую кружку с дымящимся напитком. От нее шел горьковатый травяной запах.

– Крапива с полынью и зверобоем, – сказала она. – Сейчас полегчает.

Пока Кентров, обжигаясь и морщась, заглатывал жидкость из кружки, мы с Никифировной на пару стояли, с грустью глядя на него.