Синдром Е

Еще одно стекло с треском лопнуло – теперь у нее за спиной. Люси казалось, она умрет от страха.

Пламя ворвалось внутрь, буйные языки его плясали повсюду, дерево уже поддавалось… В голове у Люси все смешалось, глаза щипало, жара становилась нестерпимой. Она вцепилась ногтями в бедро. Держаться, держаться во что бы то ни стало.

Минута… Две минуты…

И вот в отверстии стеклянной стены из дыма выступила фигура. Тень осторожно сделала шаг вперед, вытянув перед собой руку с оружием. Обвела дулом комнату. Люси захлебнулась криком и разрядила вслепую всю обойму револьвера Филипа.

Тень покачнулась и осела.

Люси, стараясь не дышать, бросилась сквозь дым к единственному выходу. Переступая через тело, взглянула на лицо – и сразу же узнала в убитом своего соседа по самолету. На ногах у него были армейские ботинки.

Она выскочила наружу и, пробежав метров десять, упала на землю.

Долго кашляла, прежде чем смогла вздохнуть.

А когда наконец подняла голову, на месте дома был гигантский костер.

Люси стала никем. У нее теперь не было рюкзачка, то есть не было документов, а значит, имени.

И она только что убила человека. В чужой стране.

50

Красно-синие маячки полицейской машины, красно-желтые – на крышах двух пожарных автомобилей, припарковавшихся перед шале. Пожарные примчались с фантастической скоростью, и мощным водяным струям удалось сбить пламя до того, как оно распространилось на лес, но от жилища Филипа Ротенберга остался только столб дыма. И куча пепла.

Парни из Королевской жандармерии Канады, соблюдая все меры предосторожности, искали следы преступления – фотографировали, пытались обнаружить хотя бы косвенные улики. От разноцветья мундиров рябило в глазах: жандармские красные мундиры, темно-синие брюки с желтыми лампасами, широкополые шляпы-стетсон и высокие сапоги коричневой кожи; белые защитные комбинезоны с капюшонами и бахилы криминалистов; черные куртки, брезентовые штаны и желтые каски пожарных… Все движения были на редкость согласованными, и казалось, что здесь происходит некий странный балет.

Люси надели наручники. Нет-нет, никакого насилия, ни малейшей враждебности, просто все строго по правилам. Ее документы, записи, рюкзачок сгорели в пожаре, а она несколько раз выстрелила в человека и убила его. Револьвер, валявшийся у ее ног, положили в полиэтиленовый пакет и взяли на экспертизу: баллистическую и отпечатков.

В 23:05 по местному времени инспектор по имени Пьер Монетт сказал Люси, что она задержана, посадил в машину и препроводил в полицейское управление Труа-Ривьера.

Когда они вошли в ультрасовременное здание жандармерии, Люси сразу же обыскали, вынули все из карманов (ключ, доверенный ей Ротенбергом, тоже отправился в полиэтиленовый пакет), после чего, не дав даже времени передохнуть, двое, похожие на кого угодно, только не на невинных младенцев, принялись ее допрашивать. Люси постаралась как можно лучше обрисовать ситуацию. Она рассказала об убийствах во Франции, об экспериментах пятидесятых годов, о своих поисках в архиве, о том, как ее словно бы похитил Филип Ротенберг… Она прекрасно владела собой, говорила совершенно спокойно и, закончив рассказ, так же спокойно предложила допрашивавшим ее жандармам обратиться в Главное управление полиции Квебека и во французскую полицию, чтобы навести справки о ней и о деле, в связи с которым она прибыла в Канаду. Назвала все фамилии и все телефонные номера, какие помнила наизусть.

Конечно же, то, что она послана в командировку в связи с расследованием, должно избавить ее от неприятностей – даже притом что французские полицейские не имеют права действовать здесь самостоятельно, а тем более – применять огнестрельное оружие.

Люси правильно себя вела и очень толково все объясняла, но это не помешало канадцам оставить ее на ночь в камере. Но она и тут не сопротивлялась, зная принципы ведения следствия и понимая, с какой сложной задачей столкнулись сейчас жандармы. Два обугленных трупа в чаще леса, француженка без документов и вся эта история с ЦРУ, с секретными службами – не пустяки. Проверка всего, что она наговорила, наверняка займет много времени.

Главное во всей этой заварушке – она осталась жива.

Оказавшись одна в маленькой прямоугольной комнате, Люси плюхнулась на скамью. Нервное напряжение было на пределе. Сегодня вечером она убила человека – второй раз в жизни. Когда отнимаешь жизнь у кого-то, кто, может быть, даже этого и заслуживает, все равно в душе навсегда остается глубокий черный след. Что-то, от чего не избавишься, что долго-долго тебя преследует.

Она подумала о Ротенберге, который хотел все ей рассказать. Это ведь она привела к Филипу убийцу, точно так же как привела его к старику-реставратору. По сути, этот человек, укрывшийся в глуши, в лесных зарослях, стал жертвой ее небрежности.

Сволочи, они снова ею воспользовались, и Люси ненавидела себя за это.