Синдром

Скоро она оказалась наверху и направлялась к квартире сестры, упрекая себя, что до сих пор не захоронила прах.

Войдя в квартиру, Эйдриен ощутила сильный и совершенно неожиданный прилив грусти. Может, причиной тому стали недавно пережитые потрясения, а может, сама квартира вызывала такое состояние: засохшие цветы, спертый воздух. Тоска, как ее ни объясняй, окончательно вывела девушку из равновесия. Слезы брызнули из глаз во второй раз за утро, она вышла на балкон и стояла там, на морозном воздухе, оплакивая Никки и глядя на другой берег реки.

Вскоре стало холодно и пришлось вернуться в комнату, где Эйдриен тут же принялась за дело. Все здесь подавляло — казалось, неопрятность в квартире покойной говорит о неуважении к ней. А поскольку Эйдриен все равно собиралась навести здесь порядок, то теперь самое время отвлечься от мрачных мыслей уборкой. Открыла холодильник и ужаснулась — разило скисшим молоком и остатками рыбного китайского блюда, продающегося навынос. На полке валялась сморщенная апельсиновая кожура, на баночках с йогуртом зеленела плесень. Девушка смахнула продукты в пакет для мусора и вынесла в коридор. Затем прошлась по комнатам с бутылочкой спрея для мебели и рулоном бумажных полотенец, вытирая пыль со столов и стоек. Стиснув зубы, заставила себя войти в ванную. После полицейских здесь царил настоящий бардак. Повсюду чернел порошок для снятия отпечатков пальцев — как объяснил инспектор, место гибели считается местом убийства, пока не доказано обратное. Засохшие цветы вяло свисали из ящиков на балконе, но у Эйдриен уже не осталось сил оттащить их в подсобку для мусора. Поэтому в качестве компромисса она поставила погибшие растения в угол, где они хотя бы не бросались в глаза.

Оставалось разобраться с винтовкой. Эйдриен много думала о ней. Если сестра сама приобрела оружие, тогда возникает вопрос: где и когда? Может, удастся проследить источник покупки. На винтовке наверняка отпечатан серийный номер или что-нибудь наподобие штампа производителя. Так девушка размышляла, направляясь к гардеробу в противоположной части комнаты. Открыла дверь, потянулась за футляром цвета сочной зелени — и не увидела его.

Сначала Эйдриен заподозрила, что попросту забыла, куда убрала винтовку. Она приподняла покрывало на постели сестры и заглянула под кровать: пушистый комок пыли и пара книг в мягкой обложке. Тогда Эйдриен встала и направилась в коридор. Обшарила чуланчик, перешла в гостиную и проверила под диваном. Обыскала все — футляр исчез. Большой зеленый кейс, такой не пропустишь… Однако вот потерялся.

Или — что гораздо ближе к истине — украден. Мысль о том, что придется взять в руки оружие, казалась Эйдриен отталкивающей, но теперь, когда она поняла, что кто-то наведался в квартиру и забрал винтовку… По спине побежали мурашки. Эта история напоминала случившееся в квартире Дюрана — исчезновение тел Бониллы и налетчика. Все стало ненадежным и иллюзорным. Будто ее жизнь превратилась в пустой лист для неведомого художника, рисующего на нем черновые наброски, незаметно, но беспрестанно внося понятные ему одному изменения.

Рамон напомнил о почте, которую Эйдриен все-таки забыла наверху, а потом, когда та спустилась снова, махнул ей на прощание рукой. По пути к машине посетила шальная мысль заскочить домой — хотя бы забрать прах Никки. Но задумка выглядела чересчур опрометчивой, и девушка разумно от нее отказалась — слишком опасно.

В Бетани она очутилась уже в начале седьмого, застав Дюрана в приподнятом расположении духа. Эйдриен рассказала ему об уборке в квартире Никки, поведала об исчезновении винтовки и умолчала о неприятной встрече с боссом. А после, когда Дюран по ее просьбе сбегал в супермаркет и купил фасованные салаты и соусы, они пожарили на свежем воздухе филе на гриле и открыли бутылку «Каберне», купленную еще днем.

Дюран находился в превосходном настроении и с нетерпением ожидал операции, которая обещала многое прояснить. И еще неожиданно для себя Джефф кое-что понял: раньше, покидая квартиру, он неминуемо испытывал дискомфорт, о чем и поведал Эйдриен. Рассказал все: и о приступах паники, и о периодически мучавшей его агорафобии.

— А теперь все прошло, представляешь? — сообщил он. — Уже несколько дней никаких симптомов — с тех самых пор, как мы остановились в «Комфорт-инн».

— И как ты это объясняешь?

Дюран покачал головой:

— Не знаю, но ведь и ты видела, чем была набита соседняя квартира.

Девушка согласно кивнула.

— А что, если, — сказал Джефф, — вся та техника некоторым образом, ну, что ли, воздействовала на меня?

Эйдриен озадаченно взглянула на него:

— О чем ты?

Джефф пожал плечами:

— Не знаю, это просто ощущение. Только сейчас я чувствую себя совсем по-другому — гораздо лучше. Кажется, я стал себя лучше понимать. Будто становлюсь самим собой.

Собеседница задумчиво кивнула и не удержалась от вопроса:

— И кем же?

Дюран улыбнулся:

— Это не важно.