Читаем Синдикат киллеров полностью

Моисеев ушел. В кабинете остались трое — Никольский, Грязнов и Турецкий. Саша медленно и тщательно укладывал протокол в папку, будто нарочно тянул время. Никольский, явно никого не видя, смотрел прямо перед собой остановившимся взглядом. Слава переминался с ноги на ногу возле открытой двери кабинета. Далее он видел слабоосвещенный коридор и дверь, выходящую на веранду и во двор.

Турецкий, не желая еще уходить и тем наверняка испытывая хозяйское терпение, как бы вспоминал о чем-то необходимом, изображал на лице поиск ускользнувшей мысли, но, наконец, решился, махнул рукой, сунул папку под мышку и, взглянув на Никольского в упор, с глубоким сожалением и сочувствием, неожиданно изысканно щелкнул каблуками и отдал короткий кивок-поклон.

Расстались без единого слова. Впрочем, возможно, Никольский и не видел, не заметил его ухода.

Турецкий с Грязновым вышли твердыми шагами, Саша показал другу глазами на дверь в конце коридора, и Грязнов понял. Турецкий тут же нырнул за портьеру у двери кабинета, а Слава дошел до конца, отворил и хлопнул дверью и на цыпочках вернулся к нему, достав из-под мышки пистолет.

Минута прошла или больше, они не знали...

В кабинете стояла мертвая тишина.

Саша едва заметно отстранил край портьеры и обомлел: часть книжного стеллажа в кабинете, которая была ему видна, вдруг бесшумно, будто все происходило во сне, стала отходить в сторону, поворачиваясь вокруг своей оси, и из темного проема, неслышно ступая, вышел... Барон. В руке он держал пистолет.

По движению губ Саша понял, что он спросил:

—        Ушли?

И тут же оба сыщика, едва не поскользнувшись на зеркальном паркете, ворвались в кабинет. Барон вскинул пистолет, но Грязнов опередил его: раздался выстрел, отбросив руку Барона, и он кинулся в проем.

Дальше случилось совершенно невероятное с точки зрения логики: Никольский вдруг вытянул руку вперед, и книжная секция пошла на место.

Грязнов не растерялся. Схватив подвернувшийся под руку стул, он метнул его в проем вслед Барону. Раздался треск, стена, наезжая, раздавливала стул, и это все происходило будто в кино, когда снимают рапидом: замедленно, где каждая деталь запоминается отдельно.

Турецкий подошел к Никольскому, положил на стол папку с протоколом и сказал нарочито спокойно, с трудом сдерживаясь:

—        Закончим позже, Евгений Николаевич. А теперь открывайте. Пойдемте с нами.

Никольский посмотрел на него странным взглядом, как если бы хотел сказать: дело ваше, но я предупреждал — дальше смерть. Ничего, подумал Турецкий и косо взглянул на Грязнова, который внимательно разглядывал щель между стенками стеллажа, из которой торчали ножки теперь уже бывшего стула.

—        Ну как хотите, — выдохнул Никольский и встал.

Он опять сделал это странное движение, словно полководец, указывающий дорогу своей гвардии, и стеллаж поехал в сторону. Обломки стула посыпались на пол.

—        Прошу, — Турецкий показал рукой, чтобы хозяин шел впереди. И последовал за ним. Дальше — Слава, замыкая эту короткую процессию, сильно напоминающую похоронную.

По темной винтовой лестнице они сошли на бетонный пол. Вспыхнул свет дневных ламп. Бесшумно разъехалась в стороны стена, открыв глазам огромный темный зал.

—        Включите свет! — приказал Турецкий, и, когда зал осветился, подчиняясь все тому же волшебному мановению руки Никольского, Саша был поражен внушительностью того места, где они оказались.

Но рассматривать было некогда. А Грязнов, кажется, разгадал фокус хозяина. Он подошел, взял его за руку, осмотрел ладонь и сказал:

—        Снимите часы.

Никольский подал свой «Ролекс», на браслете которого болтался на цепочке квадратный серебристый брелок. Грязнов внимательно оглядел его, не дотрагиваясь.

—        Я так понимаю, это пульт. И никаких тайн. Семен разберется.

В противоположном конце зала неожиданно отворилась дверь, и на пороге появилась Ирина, которую прижимал к себе, прикрываясь ею, Барон.

—        Отпусти ее! — приказал Никольский.

—        Пошел ты! — отозвался Барон и приставил к виску Ирины пистолет.

Стрелять в него было нельзя. Грязнов маялся, но молчал.

—        Всем бросить оружие! — крикнул Барон. — Иначе я ее убью! Слышите? Считаю до трех — раз, два...

Слава демонстративно швырнул пистолет на пол.

—        А ты, Турецкий! Не слыхал?

Саша достал из кармана пиджака свой «Макаров» и аккуратно положил на пол.

—        Слушайте меня вы все! Ты, — Барон ткнул стволом в Никольского, — дерьмо, тряпка, ты обещал мне... Я имел шанс! Теперь его нет, и мне наплевать, что они с тобой сделают! Понял, шкура поганая? Пусть они тебе зеленкой лоб мажут, но меня легавые не возьмут!

Раздались быстрые шаги, и в помещение вбежал Кашин.

—        Брось пушку, Арсеньич! — тут же закричал Барон. — Иначе ее приговорю! Ну!

Но Кашин раскрыл куртку, показывая, что у него ничего нет, и поднял руки.

—        Стойте где стоите. А я ухожу. И ее беру с собой. Одно движение — стреляю. Мне терять нечего. Живым не возьмете!

Перейти на страницу:

Все книги серии Марш Турецкого

Похожие книги