Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Летом 1920 г. по приезде в Варшаву Савинков занялся формированием так называемой русской армии, в которую вошли сражавшиеся с марта 1920 г. в польской армии части С.Н. Булак-Балаховича и интернированные части 3-й армии генерала Деникина. Генерал Булак-Балахович объявил себя демократом, а армию свою назвал народной, добровольческой. Командующим 3-й армией стал генерал П.В. Глазенап, которого сменил генерал Б.С. Пермикин. Местом формирования «русской армии» стали местечко Скалмержицы и город Калиш.

Основным программным лозунгом для армии стал старый савинковский призыв «За созыв Учредительного собрания»: именно он, по его мнению, должно было решить вопрос о формах правления России. На армейских знаменах пропагандировалась мелкая частная собственность, самостоятельность Польши и широкая автономия народов, входивших в состав бывшей Российской империи.

В это время Савинков часто встречался с Пилсудским, французскими и польскими генералами. Однажды в разговоре с первым польским маршалом он назвал Булак-Балаховича, с которым у Савинкова сложились неприязненные отношения, бандитом. Пилсудский в ответ на это рассмеялся и ответил: «Да, бандит… Мы об этом знаем… Но у него нет гонора золотопогонных генералов, мечтающих возродить в России монархию… Он воюет с большевиками, поэтому мы его поддерживаем, пусть они будут хоть неграми, но, если борются с Советами, значит они наши союзники».

После этого разговора с Пилсудским Савинков на страницах своей газеты «За свободу» не раз цитировал лозунг «Хоть с чертом, но против большевиков»[18].

«Русская армия», вооруженная на французские и польские деньги, готова была выступить на стороне Польши против большевиков, но пока шло ее формирование советско-польская война закончилась. Согласно заключенному перемирию эта армия подлежала эвакуации из Польши. В одной из бесед с Савинковым Пилсудский потребовал дать эму в течение 24 часов ответ о начале эвакуации армии.

На совещании, на котором присутствовали члены «Русского политического комитета», военные, в том числе представитель Врангеля генерал П.С. Махров, Савинков доложил об ультиматуме начальника Польского государства и поставил вопрос: «Эвакуируемся или будем воевать с Советами?..»

Иностранных представителей на совещании не было, поэтому никакого давления на присутствовавших не оказывалось. Однако все они знали их желание, а оно как у поляков, так и у французов было одно — драться… Ведь на эту армию было столько израсходовано… Пусть русские еще раз подерутся между собой… Пустят кровь друг другу… Смотришь, а они из этой кровопролитной драки что-нибудь и выиграют…

Присутствовавшие на совещании проголосовали за войну, за новую драку с Советской Россией.

В октябре 1920 г. 3-я армия под руководством генерала Пермикина выступила вместе с петлюровской армией, взяв направление на Черкассы, а Булак-Балахович двинулся по маршруту Мозырь — Речица — Гомель[19]. Прежде чем ввязаться в драку с большевиками, балаховцы передрались с перемыкинцами. Донские казаки под командованием атамана Яковлева ограбили обоз генерала Пермикина. С этого скандала начался «блестящий» поход «русской армии», который лег в основу повести Савинкова «Конь вороной» — этой «панихиды по белому движению»[20].

В походе с Савинковым корреспондентом английской газеты «Таймс» двигался небезызвестный бывший английский резидент в Петрограде Поль Дюкс, а в колоннах находился другой английский шпион — Сидней Рейли. На первых порах армии Булак-Балаховича и Пермикина имели ощутимый успех.

Красноармейские части, бросая вооружение и боеприпасы, бессистемно отступали в направлении Минска. Противником были заняты Проскуров, Мозырь, Каменец-Каширский и ряд других населенных пунктов Белоруссии и Украины. На захваченной территории был установлен режим кровавого террора. Еврейские погромы, расстрелы ни в чем неповинных людей, разгромленные селения, стон и плач изнасилованных женщин — вот что принесли с собой балаховцы на «освобожденные» земли. Только в небольшом местечке Хайники Гомельской губернии балаховцы убили 150 евреев. Население, пережившее всевозможные режимы, в том числе и немецких оккупантов, с особым ужасом и ненавистью долго вспоминало «народно-добровольческую» армию Булак-Балаховича. Местные жители словом «балаховец» пугали малолетних детей.

Позором покрыл себя «революционер и демократ» Савинков, который не только побратался в походе с балаховцами, но и пытался на страницах своей газеты «За Свободу» опровергать все факты убийств и грабежей, учиненных балаховцами. Когда слух о еврейских погромах дошел до Варшавы и Парижа, Савинков в ряде статей писал, что ничего подобного в его армии не происходит, войска доблестно сражаются с большевиками и все эти слухи есть злобные наветы большевистской пропаганды. В то время, когда он отправлял свой очередной репортаж о «доблестных» бойцах Булак-Балаховича, его солдаты в Мозыре сняли с богатого еврея шубу и вместе с другими награбленными подарками преподнесли ее «борцу за демократию». В этой шубе Савинков потом щеголял в Париже[21].