Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

15 июня из Ростова-на-Дону в Кисловодск прибыли представители ЦК «Л.Д.»: Новицкий (Сергей Васильевич Пузицкий) — начальник Военного отдела «Л.Д.», особоуполномоченный того же «Л.Д.» — Иван Терентьевич Фомичев и начальник связи Юго-Востока Н.А. Борисенко (Николай Иванович Демиденко), которые Герея вначале не нашли (согласно плану разработки).

16 июня в 10 часов утра полковник Султан Герей явился в гостиницу «Метрополь» с докладом к своему старшему начальнику, капитану Сергею Васильевичу Новицкому, которого не застал, и в ожидании его сидел в номере гостиницы, разговаривая с Борисенко об охоте в горах за Кубанью. В это время в комнату вошел Иван Терентьевич Фомичев, Борисенко познакомил их, после чего продолжил разговор на прерванную тему, не обращая на вошедшего внимания, хотя Борисенко, знакомя Герея с Фомичевым предупредил, что он приехал с Новицким.

Немного спустя вошел Сергей Васильевич, которого Султан Герей приветствовал по-военному. Получив разрешение сесть и курить, подробно рассказал, почему произошла неудача с эксом.

После неудачного экса подобрали раненого и убитого и на рысях ушли. Выслали вперед подъесаула Бондаря, чтобы тот дал телеграмму в Ростов уполномоченному Юго-Востока России о постигшей неудаче. К вечеру 10-го прибыли на хутор Уколе. Убитого похоронили в Глухой балке в 15 верстах от хутора, а раненых полковника Павловского и Комаря устроили у Укола, легкораненый и команда ушли в горы.

Ранение Сергея Эдуардовича было средней тяжести, по всей вероятности, пуля кости не задела. Комарь ранен в грудь, выше левого соска, ход пулевого ранения шел в сторону плечевого сустава. Пуля, видимо револьверная, осталась внутри.

Павловский рассказал Герею, что в Минеральных Водах он сел в поезд с Аркадием и одним партизаном. Выяснив купе, где ехал артельщик, Сергей Эдуардович осмотрел поезд: охрана была обыкновенная, ничего подозрительного не было замечено — ни вооруженных людей ни военных.

Когда поезд тронулся с Черноярской станции, Павловский был наготове в смежном вагоне вместе с Аркадием Ивановым. После остановки он бросился в вагон, где был артельщик. На площадке вагона был красноармеец, он окликнул Павловского: куда лезешь? — и загородил дорогу. Тот в ответ выхватил револьвер и убил его. Павловский, Иванов и партизан бросились в вагон. Другой красноармеец, стоявший на второй площадке вагона, поднял тревогу, начал стрельбу. Раздался залп. Павловский выскочил с партизаном назад из вагона — выяснить, в чем дело. Аркадий бросился в купе артельщика. На ступенях вагона Сергей Эдуардович почувствовал, что ранен в ногу, не удержался и упал. К нему подбежал кто-то и тоже упал. Как затем оказалось, это был партизан Комарь.

После пяти дней на хуторе Укола стало небезопасно держать двух раненых, поэтому Павловского как слишком заметного переправили к своим в южную полосу. После того как он сможет ходить, планировалось перевезти его на станцию Курганную, оттуда он должен был уехать в Москву.

После этого Сергей Васильевич задал Султан Герею вопрос о положении работы. Тот указал на катастрофическое положение с деньгами. Рассказал, что не вербуют большого количества людей и не собирают отрядов, ибо это верный способ провала. Ведется наращивание партизанских связей. Среди партизанских главарей есть лица, за которыми в любой момент станут и купечество, и крестьянство многих хуторов и станиц. Помимо этого, Герей рассказал о прочных связях с некоторыми белыми организациями. В том числе с хорунжием Рябоконем, у которого хорошо вооруженный отряд в 75 сабель и др.

Делая доклад о связях и вербовках, Султан Герей отметил, что об истинном лице и целях работы новых членов не информируют, ведут общую линию объединения для борьбы за свободу и избавление от большевистского гнета.

Среди горцев другой принцип работы: там настроение шовинистическое и фанатики горцы, конечно, послушны видениям пророка в лице его шейхов. Следовательно, ими велась работа с шейхами, и они есть.

Отметил растущую в связи с насилиями большевиков над населением ненависть к ним и выразил уверенность в больших возможностях развития этой работы в ближайшее время.

С разрешения Сергея Васильевича, Иван Терентьевич задал Султан Герею вопросы:

«1) Насколько верна информация монархистов о том, что их агитация и идеи широко популярны в массах казачества и горцев, и можем ли мы рассчитывать на то, что им нас не осилить?

2) Каково настроение репатриантов, ведется ли им особый учет и не терпят ли они притеснений.

3) Ведем ли мы внедрение своих людей в различные учреждения с тем расчетом, чтобы в нужный момент, при переходе власти к нам, учреждение это, не меняя состава, было бы наше, и изучаем ли мы через внедрение людей настроения учреждений?

Особенно его интересовали успехи монархической эмиграции»[204].

Не желая брать сразу прямого и резкого тона, Герей, опасаясь сделать промах, пытался уклониться от его детального освещения. Однако Иван Терентьевич деликатно, но настойчиво вел его к прямому ответу.