Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Деньги, документы и прочее даются членом ЦК Савинкову только в том случае, если он будет ехать. В противном случае, при отказе или оттягивании поездки, член ЦК должен занять враждебную позицию: «Что за ерунда, к чему беспокоить людей деловых, если ехать — так ехать, а нет — так не надо, как-нибудь обойдемся и без Вас в Москве, оставайтесь, если хотите, просто нашим информатором о заграничной жизни и пр. в таком же духе, словом, бить по самолюбию». Необходимо было дать понять Савинкову, что если он не желает ехать, то вряд ли и Сергей Эдуардович приедет к нему, нечего, мол, ему здесь делать. Фомичев безусловно займет другую позицию уговаривания Бориса Савинкова к поездке в Москву, о его там необходимости. Фомичев с приездом в Россию жены думает прочно там обосноваться[214].

В пятницу 11 июля в Царицыне на даче у Андрея Павловича состоялись «проводы» уезжающего за рубеж Ивана Терентьевича. Целью их было товарищеское единение «членов ЦК» со своим особоуполномоченным.

В 18 часов на дачу приехали Сергей Васильевич, Петр Георгиевич, Ибрагим-Бек (псевдоним «Фейх»[215]) и Владимир Георгиевич; через полчаса явился Федоров, и через четверть часа после него приехал Иван Терентьевич вместе с женой Анфисой. В садике под открытым небом был сервирован стол с винами и закусками.

Фомичев был польщен устраиваемыми проводами и, сказав: «Я не ожидал всех вас сегодня увидеть», сразу выпил полстакана перцовки со спиртом. Ивана Терентьевича начали усиленно угощать «по московскому обычаю» перцовкой со спиртом, зубровкой со спиртом, портвейном, красным, белым и пивом. Через два часа такого «угощения» Фомичев стал часто удаляться в кусты для освобождения переполненного желудка, за столом не мог сдержать одолевшей его икоты и выпил «дружеский брудершафт» с Петром Георгиевичем.

Разговаривая с Владимиром Георгиевичем, Иван Терентьевич сказал, что он со стороны ЦК не встретил полного доверия и не имел возможности познакомиться с низовой работой организации. «Мы за границей, вы здесь, добавил он, ведем одинаковую работу, но в разных условиях: в то время как мы там находимся в совершенной безопасности, вы здесь рискуете очень многим, и я понимаю, что нам, приехавшим оттуда, в короткое время заслужить ваше полное доверие невозможно».

К 22 часам Фомичев был бледен, вид имел жалкий. Пили за благополучное возвращение его и Федорова, «за безвестных героев-партизан» и за приезд в Москву «дорогого всем Бориса». К последнему тосту Иван Терентьевич отнесся очень серьезно, залпом выпил большой стакан пива и тотчас же поспешил в кусты, причем виновато и смущенно улыбнувшись, пробормотал, что едет «в Ригу». Вернувшись «из Риги» и продолжая пить, Фомичев говорил: «У вас среди членов ЦК нет нивелирующего однообразия. Вы все являетесь крупными индивидуальностями, и поэтому те или иные разногласия у вас неизбежны… но это не вредит делу, наоборот…»

В дальнейшем Ивана Терентьевича рвало прямо за столом на тарелку, но это не мешало ему продолжать пить и закусывать.

Темнело, спускалась ночь, на стол поставили зажженную лампу.

Ибрагим-Бек, намазывая на хлеб икру, говорил: «что же всегда о делах да о делах… и нам когда-нибудь отдохнуть…», на что Иван Терентьевич одобрительно кивал и улыбался и пил без разбора все, что ему подливали. Сергей Васильевич рассказывал анекдоты из военного быта и язвил по адресу «штатских»; Петр Георгиевич красочно передавал еврейские анекдоты и через каждые 10–15 минут услужливо водил своего «друга» Ивана Терентьевича в туалет или за кусты: без посторонней помощи он уже не мог двигаться.

В 23 часа Фомичев только икал и смотрел на всех осоловевшими глазами. Вино и пиво были выпиты. Все закуски, кроме печеных яиц, съедены. Становилось сыро и холодно.

В 23 1/2 часа Сергей Васильевич, Петр Георгиевич, Ибрагим-Бек и Владимир Георгиевич уехали, оставив окончательно ослабевшего Фомичева на попечении Андрея Павловича. В начале первого часа ночи они вернулись в Москву.

Эта «товарищеская» вечеринка несомненно сблизила особоуполномоченного с «членами ЦК»[216].

12 июля провожали Ивана Терентьевича на Александровском вокзале. Новицкий (С.В. Пузицкий) во исполнение приказа ЦК организации, как начальник военного отдела, отправился лично проверить состояние места перехода на Западной границе и переправить в Польшу Ивана Терентьевича и Андрея Павловича.

На вокзале их провожали Владимир Георгиевич, Валентин Иванович, жена Фомичева и Леонид Николаевич. При прощании Владимир Георгиевич сказал каждому соответствующее напутственное слово. Фомичев дружески, «по московскому обычаю» расцеловался со всеми.

В вагоне Андрей Павлович был в одном купе с Иваном Терентьевичем, а Сергей Васильевич — в соседнем из предосторожности. Это было указано и Фомичеву, что было им весьма одобрено с конспиративной точки зрения.

Прибыв в 12 часов ночи в Минск, отправились в гостиницу «Ливадия» на Комсомольской улице, где заняли отдельные комнаты.