Синайский мираж

– Не совсем, – сказал Богданов. – У нас в запасе есть еще один персонаж из этой же обоймы. Не волнуйтесь, уж он-то, я думаю, ни угрожать, ни хамить не будет. Салим, я говорю о тебе. Внеси и ты свой скромный вклад в общее дело. Преодолей свою скромность и расскажи о себе что-нибудь интересное и познавательное. Прошу.

Конечно, и Салиму очень не хотелось ничего говорить перед кинокамерами. Но куда ему было деваться? Здесь он был пленником, и, кроме того, он обещал во всем содействовать этим людям, пленившим его. Кроме того, он боялся этих людей. А еще ему очень хотелось жить. Поэтому и ему пришлось рассказать о себе и своем истинном обличье.

– Ну, вот теперь, кажись, все! – выдохнул Богданов. – Конец фильма! Интересный должен получиться фильм. Не так ли?

– Да уж… – не слишком уверенно произнес Никита. – Никогда еще нам не доводилось снимать такие интересные фильмы…

– Да и не надо больше, – сказал Муромцев. – Хватит с вас и одного.

– Это уж точно! – вздохнул Алексей.

– Вы, главное, не потеряйте пленочку! – предостерег журналистов Терко. – А то обидно будет! Старались-старались, а посмотреть – и нечего!

– Сбережем, – пообещал Алексей.

– Вот и лады, – улыбнулся Терко. – Ну, и что у нас дальше в программе концерта, командир?

Все спецназовцы, а также Максум и Фарис вновь собрались вместе. Предстояло решить судьбу Гюрзы.

– Нам он больше не нужен, – сказал Богданов. – А вот только что с ним делать дальше?

– Поступить в соответствии с обстоятельствами, – пожал плечами Рябов. – Помнится, нам так и сказали… Поступайте, мол, по обстоятельствам.

– Обстоятельства – они бывают разные, – в раздумье проговорил Богданов.

– Так и я о том же! – сказал Рябов.

– А пускай он уходит! – сказал Богданов. – Видеть его больше не могу!

– Ты – командир, тебе – виднее, – пожал плечами Рябов. – А только…

– А только ты уверен, что он уйдет? – продолжил мысль Рябова Терко. – А вот я не уверен. Змея – он и есть змея. А вдруг он последует за нами? С целью, так сказать, отмщения. Или чтобы уничтожить пленку, на которой он заснят со своими откровениями? А оно нам нужно? Тем более что с нами гражданские люди, которых мы от этого змея и спасли…

– И что же ты предлагаешь? – спросил Богданов.

– Предлагать буду я, – произнес до сих пор молчавший Максум. – Потому что – это не ваша война, а наша. Вы храбрые воины, но вы здесь – чужие. Поэтому молчите. Скажем мы с Фарисом. Пускай Гюрза уходит. Сейчас же. А все остальное – дело наше. Мое и Фариса.

– Я тоже так считаю, – поддержал Максума Фарис.

– Что ж, – после молчания произнес Богданов. – Пусть так оно и будет…

– Можешь идти, – сказал Фарис Гюрзе.

– Куда? – не понял Гюрза.

– Куда хочешь, – сказал Фарис.

– А… – заикнулся было бандит.

– Иди, – сказал Фарис и отвернулся.

Несколько минут Гюрза стоял, не двигаясь, и лишь его взгляд бегал по сторонам. Кажется, он понимал, что слово «иди», сказанное Фарисом, не сулит ему ничего хорошего. И он лихорадочно искал выход – как ищет его зверь, попавший в западню. Но исхода из этого короткого, холодного «иди» не было. И Гюрза пошел. Медленно, неуверенными шагами, то и дело озираясь. Но никто не смотрел ему вслед, и вскоре он скрылся за ближним барханом. И лишь тогда Максум шевельнулся, сел на коня, тронул поводья, и конь рысью пошел по следам Гюрзы.

– Это – наша война, – повторил Фарис.

Никто ничего ему не ответил – ни спецназовцы, ни журналисты.

Примерно через полчаса Максум вернулся, молча слез с коня, подошел к колодцу, вымыл руки и долго стоял, отвернувшись от всех и глядя куда-то вдаль.

– Все, собираемся в путь, – сказал Богданов и глянул на Салима и Ника: – Вы поедете с нами.

Тронулись в путь. Когда начало темнеть, Богданов, ехавший впереди, поднял руку. Все остановились. Богданов спешился и подошел к Нику.

– Слезай с коня, – сказал он.

– Зачем? – испуганным голосом спросил американец.

– Слезай с коня и уходи, – сказал Богданов. – Не бойся, никто тебе вслед не пойдет. Просто слезай и уходи. Ты нам не нужен.

– Но… – попытался протестовать Ник.

– Может, тебе еще повторить по-английски и по-арабски? – спросил Богданов. – И еще на языке глухонемых?

– Вы не имеете права! – нервно выкрикнул Ник. – По международным законам вы обязаны передать меня американскому консульству!

– По законам… – скривился Богданов. – Здесь пустыня. У нее другие законы.

– Вы за это ответите! – злобно сказал Ник.

– Уже ответили, – сказал Вячеслав, не глядя на американца. – Перед своей совестью.

Ник нерешительно потоптался, хотел еще что-то сказать, но не сказал и медленно пошел в вечернюю полутьму. И вскоре его сутулая фигура исчезла в наступающих сумерках.

– Набредет на кого-нибудь – его счастье, – сказал Богданов. – Не набредет – значит, не судьба.

– Не набредет, – отозвался Максум. – Он чужеземец. Он плохой чужеземец. Пустыня его не примет. И не поможет ему. Пустыня – она живая. И все понимает…

* * *