Символы славян

«Буйные» деревья, согласно поверьям, чаще всего вырастали на заброшенных лесных дорогах, в особенности — на перекрестках таких дорог. Дело в том, что славяне приписывали дороге большой мифологический смысл, притом отрицательный. Дорога, уходящая вдаль, по мнению наших предков, уводила в конечном итоге на тот свет — ибо за пределами племенной территории, как известно, начиналось царство неведомых сил, и была близка граница между мирами умерших и живых. А кроме того, дорога мыслилась язычниками как своего рода «горизонтальная проекция» Мирового Древа, соединявшего миры. Не случайно сохранились загадки о дороге, типа: «Когда свет зародился, тогда дуб повалился, и теперь лежит», а ученые-этимологи утверждают, что слова «дерево» и «дорога» в русском языке восходят к одному корню. Витой ствол, закрученный против солнца, также не внушал доверия язычникам.

Существовал и запрет на использование в строительстве деревьев, посаженных человеком. В первую очередь — садовых деревьев, притом находящихся внутри ограды усадьбы. Ученые считают, что дело тут в мифологическом осмыслении таких противоположностей, как «свой» — «чужой», «природный» — «культурный», «дикий» — «домашний». Дерево, взятое в лесу и используемое для строительства человеческого жилья, непременно должно было претерпеть «смену качества»: из «чужого» сделаться «своим». С садовым деревом такого превращения заведомо произойти не могло, а кроме того, садовые яблони и вишни были для наших языческих предков едва ли не членами семьи…

Если первые три дерева, намеченные к рубке, по какой-либо причине оказались непригодными, то в этот день лучше вовсе не браться за дело — не будет добра.

* * *

Но вот дерево выбрано. Как же поступали с ним дальше наши прапрадеды? В отличие от большинства современных людей, древние славяне твердо знали: когда дерево рубят, оно плачет от боли. Кстати, современные научные исследования подтвердили языческое убеждение. Цветок в горшочке буквально «сходит с ума» от ужаса, когда к нему приближается человек, только что погубивший другое растение: это показали электронные приборы, подключенные к его листьям. Значит, следует объяснить дереву, что рубят его не просто так, ради развлечения. Надо снять передним шапку, поклониться земным поклоном и рассказать о том, что нужно построить дом. А еще лучше — положить рядом с деревом угощение (например, кусочек хлеба с маслом), чтобы древесная душа выбежала из ствола полакомиться и не испытала лишних страданий.

Так поступали на глазах исследователей африканские дровосеки; отголоски подобных же верований сохранились и в украинском обычае оставлять на земле хлеб-соль и денежку при начале сбора лекарственных трав.

Когда же дерево срублено, следует посмотреть, не легло ли оно макушкой на север (северная сторона, «полночь», ассоциировалась у наших предков с зимой, холодом, вечным мраком) и не повисло ли на ветвях соседей: это знак — ищи другое место в лесу и начинай дело заново.

И уж конечно, вернувшись из леса, непременно следует попоститься и тщательно вымыться: лучше всего — очистить себя банным потением, чтобы души деревьев «потеряли след» и не разыскали обидчика.

Мало, однако, было свалить дерево и перетащить ствол к месту строительства. Древние правила предписывали тщательно осмотреть приготовленное бревно: нет ли в нем какого опасного изъяна, к примеру «пасынка» — сучка, идущего из глубины, при выпадении которого остается скошенное отверстие? Еще в XIX в. у славян от Польши до Алтая бытовало убеждение, что подобное бревно в срубе вызовет скорую смерть хозяина дома. Недаром в Польше такое бревно называли «волком», а также «свечой».

Не волшебная природа тоже нашла отражение в символах. Например, лес изображался как несколько схематически нарисованных деревьев.

Дуб

Символизирует мужское начало, мощь, силу, твердость. Связан с образом громовержца Перуна, служил местом и объектом жертвоприношений.

У балтийских славян дуб или священная роща, в которой преобладали дубы, считались местом пребывания божества. По сообщению немецкого автора Герборда, в г. Штетине, в земле поморян (начало XII в.), был «огромный густолиственный дуб, под которым протекал приятный источник; простой народ почитал дерево священным и оказывал ему большое чествование, полагая, что здесь обитает какое-то божество».

Немецкий хронист Гельмольд рассказывает о священной роще в земле вагров, одного из племен полабских славян: здесь среди очень старых деревьев росли «священные дубы, посвященные богу этой земли Прове… Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и жрецом на суд».