Символы превращения в мессе

По-видимому, в этих архетипических формах выражается нечто такое, что по меньшей мере имеет отношение к таинственной сущности естественной психе, т. е. космического фактора первого порядка. Чтобы спасти честь объективной психе, обесцененной в результате гипертрофии сознания в новое время, я юлжен вновь и вновь подчеркивать, что без психе мы не смогли бы установить самый факт существования мира, не говоря уж о том, чтобы познать этот мир. Судя по всему, что нам известно, можно не сомневаться в том, что первоначальная психе не обладала еще никаким сознанием самой себя. Сознание сформировалось лишь в ходе развития, частично приходящегося в историческую эпоху. Еще и сегодня мы знаем такие примитивные племена, чье сознание ушло не слишком далеко от мрака первобытной психе, и даже у цивилизованного человека вес еще можно обнаружить многочисленные пережитки этого первозданного состояния. А принимая во внимание значительные возможности для дальнейшей дифференциации сознания, представляется даже вероятным, что и сегодня оно все еще стоит на относительно низкой ступени развития. И все-таки это развитие продвинулось достаточно далеко, чтобы сознание смогло утвердить самостоятельность и забыть о своей зависимости от бессознательной психе. Оно немало гордится этим освобождением, но совершенно упускает из виду тот факт, что, хотя и сделавшись по видимости свободным от бессознательного, оно становится зато жертвой производимых им самим слов-понятий. Дьявол изгоняется Вельзевулом. Наша зависимость от слов настолько сильна, что в качестве компенсации появляется философский «экзистенциализм» и указывает на реальность, существующую помимо всяких слов; впрочем, существует изрядный риск, что «экзистенция», «экзистенциальный» и т. п. опять-таки обратятся в слова, тогда как мы будем воображать, что с их помощью нам удалось-таки уловить реальность. Человек может зависеть от слов в такой же степени, как и от бессознательного,— и действительно зависит. Конечно же, продвижение к Логосу было великим достижением, однако человек должен расплачиваться за него утратой инстинкта и реальности — в той мере, в какой он остается в примитивной зависимости от простых слов. Поскольку слова подменяют собой вещи, чего в действительности они, конечно же, не могут делать, то они принимают «напряженные» формы, становятся вычурными, чужеродными, напыщенными и превращаются в то, что шизофренические пациенты называют «магическими словами» (Machtworter). Возникает не что иное, как примитивная магия слов, производящая незаслуженное впечатление, потому что все вычурное вое- ;' принимается как особенно глубокое и значительное. Поучительнейшие примеры такого рода можно почерпнуть как раз в гностицизме. Неологизмы имеют тенденцию не только утверждать свою полную независимость, но и подменять собой то, реальность чего они изначально были призваны выражать.

Разрыв связей с бессознательным и подпадение тирании слов чреваты для нас одной серьезной опасностью: в результате того, что сознание все больше увязает в своей дискриминирующей мятельности, картина мира распадается на бесчисленные детали и пропадает изначальное чувство единства, которое было неразрывно связано с единством бессознательной психе. Это чувство единства, которое еще в XVII веке подчиняло себе даже Философское теоретизирование в форме учения о соответствии и симпатии всех вещей, вновь извлекается на свет после длительного забвения и попадает в поле зрения науки только сегодня — благодаря открытиям, сделанным психологией бессознательного и парапсихологией. Тот способ, каким бессознательное вторгается в поле зрения сознания — посредством невротических расстройств последнего,— не только заставляет вспомнить современную социально-политическую обстановку, но даже представляется ее побочным феноменом. Ведь в обоих случаях на-ницо аналогичная диссоциация: в одном мы имеем расщепление мирового сознания «железным занавесом», в другом — расщеп-мение отдельно взятой личности. Эта диссоциация распространяется на весь мир, психологически она захватывает несметное множество индивидов, совокупность которых вызывает к жизни соответствующие феномены массового сознания. На Западе подрыв старых порядков происходит главным образом под действием социального, массового фактора, на Востоке это осуществляется в первую очередь за счет техники. Главная причина подобного развития заключается в утрате индустриальным населением жономических и психологических корней — утрата, которая сама Пыла вызвана стремительным техническим прогрессом. Но техника, очевидно, основывается на особой, рационалистически ориентированной дифференциации сознания, имеющей тенденцию подавлять, вытеснять все иррациональные психические факторы. В результате как в индивиде, так и в целой нации формируется оппозиция, которая со временем усиливается настолько, что может вступить в открытый конфликт с господствующей тенденцией.