Символическая жизнь

Дамы и господа! Нынешним вечером мне выпала честь быть председательствующим на лекции профессора Юнга. Двадцать один год назад мне также довелось встречать профессора Юнга, когда он прибыл в Лондон с серией докладов ¹, но тогда, однако, аудиторию составляла очень малая группа психологически мыслящих врачей. Я помню очень хорошо, как после наших встреч мы отправлялись в небольшой ресторан в Сохо и беседовали там до самого закрытия заведения. Естественно, мы пытались выведать у профессора Юнга все, что могли. Когда я прощался с профессором, он сказал мне – без особой серьезности: «Я думаю, вы экстраверт, который стал интровертом». Честно говоря, я до сих пор размышляю над этим.

А теперь, дамы и господа, только одно слово о вчерашнем вечере. Я думаю, профессор Юнг дал нам прекрасную картину своих взглядов и своей работы, когда упомянул о роли телескопа. С помощью телескопа человек, естественно, может увидеть значительно больше, чем невооруженным глазом. Именно такова позиция профессора Юнга. Благодаря своим особым очкам, своим совершенно специфическим исследованиям он приобрел знание и видение глубины человеческой психики, которых многим из нас как раз и недостает. Конечно, в пределах нескольких лекций невозможно дать более, чем сжатый очерк того видения, которым он владеет. Поэтому, по-моему, если что-то и может показаться неясным или окутанным мраком, то это не вопрос обскурантизма, а проблема очков. Моя собственная беда заключается в том, что моя аккомодационная мышца уже окостенела, и я вряд ли увидел бы предлагаемую картину со всей ясностью, даже если бы профессор Юнг и смог одолжить мне свои очки. Однако это все же возможно, и я знаю, с каким трепетом мы ловим каждое сказанное им слово, как оно стимулирует наше мышление, особенно в той области, где умозрение столь легко, а доказательства весьма трудны.

Профессор Юнг:

Дамы и господа! Я должен был завершить свою лекцию о тесте словесных ассоциаций вчера, но вынужден нарушить регламент. Поэтому вы должны простить меня за то, что я вновь к этому возвращаюсь. И это вовсе не из-за того, что я отдаю какое-то особенное предпочтение ассоциативным тестам. Я пользуюсь ими лишь тогда, когда это необходимо, но они действительно составляют основу определенных понятий. В прошлый раз я говорил вам о характерных расстройствах, и, думаю, было бы неплохо кратко суммировать все то, что следует сказать о самих результатах эксперимента, а именно о комплексах.

Комплекс является агломерацией, или совокупностью, ассоциаций, чем-то вроде слепка более или менее сложной психологической природы – иногда травматического, иногда просто болезненного аффектированного характера. Человеку в состоянии напряжения достаточно трудно управлять собой. Я, например, не без колебаний приступаю к важному для меня делу. Вы, наверное, заметили, задавая мне непростые вопросы, что я не могу ответить на них мгновенно, без промедления. Время моей реакции продолжительно именно потому, что вопрос серьезен. Я начинаю запинаться, и память не подает мне необходимый материал. Подобные нарушения – тоже комплекс, несмотря на то что лично я данным комплексом не страдаю. Такие ситуации связаны с физиологическими реакциями: сердечной деятельностью, давлением крови, дыханием, состоянием желудочного тракта, раздражимостью кожи. Комплекс, что называется, «сидит» в теле, делает его неуправляемым. Имея свои «корни» в теле человека, задевая его нервную систему, комплекс вызывает трудноустранимую реакцию. То, что имеет небольшую эмоциональную значимость и невысокий тонус, с легкостью может быть устранено, поскольку лишено корней в организме. Такие комплексы не столь цепки и «прилипчивы».

Дамы и господа, это приводит меня к весьма важному выводу: к тому, что комплекс с присущей ему энергией имеет тенденцию образовывать как бы отдельную маленькую личность. У него есть некое исходное тело и в определенной степени собственная физиология. Он может расстроить желудок, нарушить дыхание, изменить сердечный тонус – словом, ведет себя как парциальная личность. К примеру, когда вы хотите сказать или сделать что-то и, к несчастью, комплекс вмешивается в это намерение, то вы говорите или делаете совсем не то, что намеревались. Подобные свойства просто вынуждают нас говорить о наличии определенной силы воли комплекса. Когда мы говорим о силе воли, правомочен вопрос об Эго. Где находится Эго, принадлежащее воле того или иного комплекса? Нам известен наш собственный Эго-комплекс, который, как предполагается, полностью распоряжается телом. Но, хотя это далеко не так, все же допустим, что речь идет о некоем центре, обладающем полной властью над телом, что существует некий фокус, который мы называем Эго, и что это Эго обладает волей и может что-то делать со своими компонентами. Кроме того, Эго представляет собой совокупность (агломерацию) высокочувствительных содержаний, так что нет принципиальной разницы между Эго-комплексом и другими комплексами.