Символ веры третьего тысячелетия

– Попробую… Вы искали некоего выдающегося человека, который без усилий притягивал бы к себе окружающих и в то же время не был бы угрозой для нации и ее ценностей. Еще пять недель назад я заявил вам, что Кристиан способен на это… Как же объяснить, чем он меня взял? Он и сам не знает, как это получается. Да разве вы сами не влюблены в него?

– Нет.

– Ой ли, Джудит? А вы не лжете?

– Если я и влюблена, то не в Кристиан, а в его особый талант.

– Сильная же вы женщина…

– Не отвлекайтесь, Моше. Что заставило вас полюбить этого человека?

– Наверное, на то есть множество причин. Он очень помог мне в работе. Сойдет для начала? Не пытайтесь обманывать меня, я уже понял, что вы завершили Исследование, сделали выбор. И выбрали вы Кристиана. Как же не полюбить человека, которого я сам безошибочно выделил из массы именно за его способность внушать окружающим любовь? Человека, который смотрит на меня таким ясным взором, который сам так любит окружающих? Таких я еще не встречал. Думал, что где-то должен быть такой, но это все были мои фантазии. Разве кто-нибудь сможет его возненавидеть?

– Не сомневаюсь, что сможет. И вы, Моше, смогли бы: если были бы дьяволом…

– Что ж, иной раз приходится ловить себя и на том, что испытываешь к. нему недобрые чувства, – задумчиво проговорил Чейзен. – Знаете, как-то я рассказывал, над чем работают разные группы статистиков. Он сидел, покачивая головой, и вдруг сказал: «Ну, Моше, эти люди, о которых речь… вы же их за людей не считаете!» И я почувствовал… Нет, злоба – не то слово. Стыд, унижение. Да, пожалуй так: стыд.

Она нахмурилась и потеряла интерес к беседе. И поспешила выдворить Чейзена, чтобы поразмыслить в одиночку.

В понедельник Карриол предложила Кристиану пройтись до Департамента пешком, через парк: день, погожий, теплый и безоблачный. Он согласился без колебаний.

– Надо думать, вы предложили мне прогуляться неспроста, – сказал он по пути. – По-моему, вы никогда не тратите времени попусту… Кстати, Моше – замечательный специалист, большой ученый. Но, как и его коллеги, он больше занимается частностями, чем целым. Любит факты, а не людей. Как человек он мне не очень интересен.

– А вы могли бы сделать так, чтобы он переменился?

– Вряд ли. Если только отчасти. Но когда я вернусь в Холломан, он постепенно забудет обо мне, и все вернется на круги своя.

– Вот уж не думала, что вы такой пессимист.

– Задача не в том, чтобы изменить Моше Чейзена. А в том, чтобы изменить людей, которых он изучает.

– И как бы вы за это взялись, Джошуа?

– Я?

Он остановился посреди травянистого склона. Стоять было неудобно, ноги съезжали по влажной траве. Но это ему, похоже, не мешало: неустойчивость, шаткость была для него родной стихией.

– Да, так что бы сделали вы?

Он сел, где стоял – прямо на склон.

– Я сказал бы им, что худшее позади. Что время самобичеваний кончилось. Приказал бы вспомнить о гордости. Смириться с судьбой и набраться мужества. Мы мерзнем зимой – и будем еще больше мерзнуть в будущем. Поэтому надо объединиться с соседями, хотя бы по Северному полушарию, и организовать массовое переселение людей. Ограничиваться одним ребенком у супругов. Забыть о ностальгии по добрым старым временам, не оплакивать горькую долю и не сопротивляться неизбежному. Хватит стенать о вчерашнем дне, он не вернется. Пусть заботятся о будущем. Пусть думают о лучшем и живут для лучшего – так они излечатся от неврозов тысячелетия. Я сказал бы им: дети ваших детей будут жить лучше, чем ваши предки. Конечно, если мы уже сейчас позаботимся о них. И прежде всего – если перестанем трястись над ними. Следующие поколения должны вырасти закаленными. Следует воспитывать детей так, чтобы они могли гордиться делами рук своих, а не оплакивать наследство отцов. Всем американцам, независимо от возраста, я сказал бы: нельзя легко отказываться от того, что было создано тяжким трудом поколений. Этим от беды не откупишься. Тот, кто готов без конца откупаться от врага, никогда не победит.

– Допустим. Из вас вышел бы специалист по пропаганде: вы знаете, как вселять оптимизм, – задумчиво сказала она. – Но все это не так уж оригинально.

– Конечно, нет! – воскликнул он раздраженно. – Вечные ценности не бывают оригинальными. А почему вы ищете оригинальности, скажите на милость? Как часто люди восхищаются старыми и пошлыми истинами лишь из-за оригинальной упаковки, в которой их преподносят ловкие ребята.

– Согласна. Я не спорю с вами, успокойтесь. Продолжайте, прошу вас. Продолжайте.

Он оттаял: