Символ Веры

Над столом висела большая фотография содержимого стеклянного ящика. Местный странный фетиш, судя по всему.

- Дорогой Робер, Вы явно не знаток кастильских пяти минут, - луизианец в тройке достал из кармана часы и положил их на стол. - Присаживайтесь, местная кухня весьма неплоха, даже для республиканцев.

- Кастильские пять минут? - тот, кого назвали Робером, повесил на вешалку шляпу и сел напротив гостеприимного хозяина.

- Обычай. В Кастилии, да и других провинциях Испании - кроме страны басков - гости всегда приходят на полчаса позже назначенного времени. Это даёт хозяевам время исправить непредвиденные случайности или оплошности кухарки. Заходя же, гости всегда извиняются за опоздание, на что следует ответ, что пять минут - это же сущая мелочь, ничего страшного. Но вот если прийти минута в минуту... Разумеется, вам не скажут ни слова. Но скорее всего, в этот дом вас больше не пригласят. Репутация педанта - несмываемое пятно среди идальго, знаете ли.

- Мы не на Иберике, - дипломатично подсказал Робер Эльбьёф.

- Да, друг мой, это бывшая прусская колония, но население по-прежнему говорит на языке Сервантеса и де Веги. Однако на самом деле мои спутники сняли соседние кабинеты, начиная с четверти пятого, дабы наше уединение было полным.

Человек в «тройке» постучал ногтем по стеклу часов, указывая, что стрелка застыла на четырех часах.

- Поэтому следующие минут десять-пятнадцать мы вполне можем посвятить плотским удовольствиям. Не впадая в грех чревоугодия, разумеется.

Луизианец быстро прошептал молитву и приступил к трапезе. В ней не было ни показной нарочитости, ни пустоты въевшейся привычки. Робер очень ясно представлял себе тонкую грань между церковником и последователем Христа, которую в двадцатом веке перешагнули многие служители веры. И переступать её самолично - не собирался.

- Забавно, Вы не находите? - через некоторое время и несколько пустых, ничего не значащих вежливых фраз, собеседник вдруг указал на фотографию с высохшими ушами. - Европейцы склонны считать, что тот ящик напоминает нам о жестокости времен войн за Карибы. Но для местных он служит наглядным примером гуманизма и христианского милосердия.

- Милосердия? - гость удивился.

- Рекомендую отдать должное тортилям де Грюнзее, - луизианец указал на нетронутую тарелку. - Пикантный вкус маринованных устриц очень любопытно сочетается с острой лепешкой и ломтиками обжаренного арбуза в панировке. Но да, речь идёт именно о милосердии. И ещё о самопожертвовании. Когда теньенте Роза-Мария де Эскобар, вопреки приказам, попытался отбить остров у корпуса барона Визена, Кортесы объявили его самого и всех подчинённых пиратами. И после своей победы фон Визен был в полном праве повесить каждого, как преступников, а не пленных. Но в итоге, пострадали лишь три офицера, по уверениям теньенте не расслышавшие приказа о прекращении войны - они лишились предавших их органов слуха - а простые солдаты были отправлены в Картахену с оружием, знамёнами и всей амуницией. Чтобы через полтора года заслужить славу во время английской попытки захватить Флориду.

- Сомнительная аналогия, монсеньор...

- Это не аналогия, это просто история. Хотя, разумеется, никому не возбраняется извлекать из нее уроки и толковать их по собственному разумению. Теньенте де Эскобар заплатил ухом за свою ошибку, но, признав её, сумел исправить - милостью Господа и милосердием добрых католиков колониальной Пруссии. И закончил свои года генерал-губернатором Флориды. Впрочем, это для нас не важно. Не имеет отношения к текущей ситуации также то, что фон Визены и сейчас правят этим островом, пусть теперь и в роли вождей независимой «республики»...

- Я не до конца понимаю ход ваших мыслей, монсеньор, - после краткого раздумья Эльбьёф осмелился выразить очень маленькое, тщательно отмеренное непонимание и даже вызов. - И я не понимаю, зачем нам пришлось встретиться именно здесь... Учитывая, что волнующий нас вопрос... находится весьма далеко отсюда.

Луизианец посмотрел на часы, без всякой рисовки или демонстрации, просто отмечая время. Однако жест вышел очень красноречивый.

- Грюнзее - маленький остров, - сообщил монсеньор. - Достаточно богатый, чтобы жить здесь было лучше, чем где-либо на Карибах, но слишком слабый, чтобы не зависеть от могущественных соседей. И - очень нужный, чтобы обеспечивать атлантическую торговлю Нуво-Орлеана. Наша маленькая переговорная площадка, где ничто не может произойти незамеченным для Королевства. Здесь я могу высказать все, что считаю нужным, будучи уверенным, что мои слова достигнут только нужных ушей. И ничьих более.

Луизианец отправил в рот очередную королевскую креветку, аккуратно промокнув губы салфеткой. Не изменились ни его поза, ни выражение глаз, ни даже морщины на высоком лбу - но гостю вдруг показалось, что в кантине повеяло ветрами с берегов Святого Лаврентия. Когда же монсеньор перешел к делу, ощущение ледяного ветерка лишь усилилось.