Символ любви

— Мистер Барретсон, я еще не закончила, — перебила она. — У меня нет средств ни на гувернантку, ни на пансион, но уверяю вас: даже если бы они у меня были, мне бы и в голову не пришло отослать из дома Эндрю либо Натана. В нашей семье у каждого есть свои обязанности. И кроме того, существуют общие для всех правила поведения. Возможно, правила эти не соответствуют вашим представлениям о хорошем тоне, но это ровным счетом ничего не значит. Я занимаюсь воспитанием детей и считаю, что они прекрасно себя ведут. Они слишком шумные? Да, согласна. Но если бы они сидели тихо, я бы встревожилась… — Хейли поджала губы и, немного помолчав, в задумчивости проговорила: — Хм-м, так что же еще оскорбило вас?

Стивен хотел что-то ответить, но не успел. Она снова заговорила:

— Ах да… Наше изъеденное молью одеяло. Нам очень нравится проводить занятия на открытом воздухе. И я удивляюсь, что вы, будучи домашним учителем, сами не делаете этого. Впрочем, мы с вами, очевидно, расходимся почти во всем. Дети и слуги едят за одним столом, потому что все мы — одна семья. Но вам, наверное, этого не понять. Если же Пьеру нравится размахивать руками, а Уинстон немного грубоват, я не сержусь, потому что люблю их. Но вам, кажется, и об этом ничего не известно. Что ж, мне очень жаль вас.

Стивен в изумлении смотрел на Хейли. Впервые в жизни он получил такую отповедь.

Господи, он чувствует себя идиотом! Ведь вспылил просто-напросто из ревности! И добился только того, что вызвал возмущение Хейли.

Бросив на него испепеляющий взгляд, она зашагала по тропинке, ведущей к дому. Сгорая от стыда, Стивен несколько мгновений колебался. Потом догнал Хейли и схватил ее за руку:

— Постойте… Она остановилась.

— Прошу вас, отпустите меня. Вы недвусмысленно дали понять, что испытываете неприязнь к прикосновениям.

Он медленно убрал руку; сердце у него сжалось. Дело ведь не в том, что ему не нравятся ее прикосновения. Они-то ему очень даже нравятся.

— Хейли, я должен извиниться перед вами. Она молчала.

— Я разозлился… и вспылил, — продолжал он. — Мне очень жаль, Хейли…

Какое-то время она пристально смотрела на него. Потом кивнула и холодно проговорила:

— Принимаю ваши извинения, мистер Барретсон. А теперь прошу простить меня, я должна сменить свое «непристойное» одеяние.

Она повернулась и снова зашагала по тропинке.

Стивен смотрел ей вслед. Он не помнил, когда в последний раз кто-либо возражал ему или он сам просил прощения. Ему казалось, что он впервые в жизни сожалел о своих опрометчивых словах.

Но сейчас он чувствовал: сердце у него болит.

И болело оно вовсе не потому, что Хейли с силой ткнула его пальцем в грудь.

Глава 12

В конце дня Стивен присоединился к семейству, сидевшему за обеденным столом.

Он взглянул на Хейли, и сердце его забилось быстрее. Когда их взгляды встретились, она едва заметно улыбнулась, и Стивен с облегчением вздохнул.

В этот день была очередь Натана произносить вечернюю молитву. Все взялись за руки, однако Хейли не подала Стивену руку, даже не сделала движения в его сторону.

Стивена охватило острое чувство утраты. «Она прикасается к ним, чтобы выказать им свою любовь. А ко мне не хочет прикасаться». Стивен понимал, что сам в этом виноват, но он ведь не хотел сказать, что ее прикосновения ему неприятны…

Стивен судорожно сглотнул и протянул Хейли руку. Она посмотрела на него с удивлением, но по-прежнему сидела не шелохнувшись.

Он тихо проговорил:

— Пожалуйста.

Маркиз Гленфилд не часто произносил это слово.

Взгляды их встретились, и Хейли, немного помедлив, протянула Стивену руку. Почувствовав тепло ее ладони, он невольно улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ.

Пока Натан произносил слова молитвы, Стивен мысленно рисовал Хейли такой, какой она была утром — мокрой, грязной… и ужасно веселой; а потом — разгневанной, со сверкающими глазами.

— Мистер Барретсон. — Келли потянула его за рукав. — Вы можете отпустить руку Хейли. Натан уже закончил.

Стивен посмотрел на малышку и выпустил руку Хейли.

— Спасибо, Келли, — сказал он с улыбкой.

Трапеза была шумной; дети со смехом рассказывали тете Оливии, Уинстону и Гримзли об утреннем «купании».

Хотя Стивен в течение обеда обменялся с Хейли всего лишь несколькими фразами, он постоянно ощущал ее присутствие. При каждом движении Хейли он чувствовал слабый аромат роз и слышал ее чудесный смех. Один раз, когда они одновременно потянулись к солонке, пальцы их соприкоснулись и сердце его замерло. Стивен в изумлении покачал головой — он не ожидал от себя такой реакции.

После обеда все перешли в гостиную. Эндрю предложил Стивену сразиться в шахматы. Тем временем Хейли, Памела, Натан и Келли сели играть в карты, а тетя Оливия занялась рукоделием.

Вскоре выяснилось, что Эндрю очень неплохо играет, но Стивен все же обыграл его.

— Шах и мат, — объявил он, делая ход слоном. — Превосходная партия, Эндрю. Ты, оказывается, сильный игрок, все время держал меня в напряжении. Это отец научил тебя играть в шахматы?

— Да. Папа всех нас научил, кроме Келли, конечно. Я могу обыграть Натана, а вот Хейли — пока нет.

Стивен поднял брови.