Символ

И он, утомленный от длинной дороги и неработающих часов с компасом, передвигался по этой дороге колючих кустов и сорняковых растений. Хотя его часы встали на месте, время двигалось, и день склонялся к завершению.

Когда следовало совершить уже привал, Коровьев ходил и смотрел, где лучше устроить ночлег. Там, где росла трава по колено, было предпочтительнее остаться на ночь. Но рядом с травой расплодились ямки. Он выбирал место с малым скоплением деревьев, которые могут стать причиной пожара или при сильном ветре упасть на него. Наконец ему попалась опушка, густо заселенная кустарником.

Топором Коровьев убрал дерн. Очищенную площадку он обложил подобранными в темнеющей местности булыжниками. Он положил на песок еловые ветки, а поверх их – березовые бревна. Укладывал бревна так, чтобы бревна, которые были тоньше других, располагались со стороны будущей постели. Для растопки он подбрасывал сухую сосновую хвою, временами добавлял хвороста.

Он достал из рюкзака тоненькую книжку со старой обложкой. Пожалуй, это было какое-то прозаическое собрание, раз на обложке позолоченными буквами рисовалось выражение: «Гатчинский призрак». Вырвав из книжки несколько страничек, он отложил ее. Вырванные страницы он немного смял и положил между бревнами, между тонкими и теми, что были, примерно, наполовину толще. Вытащил из кармана куртки спички и поджег скомканные листки. Дрова начали полыхать, и он устроился греться.

Для приготовления ужина требовались кастрюлька, тренога и ворон, за которыми Коровьев полез в рюкзак, отчего в нем все предметы поменялись местами. Отщипанную и разделанную птицу он поместил в кипящую воду. Он развел еще костер, чтобы сделать навар. Насыпал в котелок порошка цикория.

Когда Коровьев наелся вдоволь, выкинул костные остатки в затухающий костер, над которым свисал котелок с цикорием. Возле костра с кастрюлькой, в которой осталось немного мяса, он постелил елового лапника. Положил на него постельный коврик, покрытый синтетическим одеялом. У догорающего костра поставил галоши. При скоплении темноты возникало ощущение, будто таежные деревья перестают утаивать враждебность.

Натянув на себя одеяло, Коровьев втащил в уши маленькие наушники и в плейере стал прокручивать список в поиске любимой композиции. Себе он позволил вольность: треть часа слушал третью сонату Скрябина. Под неторопливый ритм музыки он рассматривал остроконечные верхушки тянущихся к небу деревьев. На непроглядном полотне стали появляться мерцающие искры. Навеивались размышления о том, что есть человек со своими неприятностями и болезнями в сравнении с движением далеких необъятных звезд.

Когда закончилась поднимающая дух, торжественная, бьющая по ушам и в то же время ласкающая мелодия, началась другая умиротворяющая музыка. Из желания получать удовольствие от музыкального прослушивания на многие дни он поберег батарею, выключив плейер. Вместе с наушниками он убрал плейер в карман куртки, которой дополнительно укрывался.

Уханье убаюкивало странника. Винтовка под боком поддерживала его покой. Щедрый свет призраков вселенной беспрепятственно доставал до него. Луна полумесяцем висела над тайгой, сулившей тихую и спокойную ночь.

ГЛАВА 3

ПУТЕШЕСТВИЕ ПИЛИГРИМОВ

От трескучих звуков, раздающихся с некой периодичностью, то часто, то медленно, глаза Коровьева распахнулись. Грохот вынудил Коровьева приподняться. С просони он не понимал, чем может быть звук, раздающийся откуда-то сверху. Коровьев галоши в миг надел, схватил винтовку. Голова застыла, а глаза бегали в поиске источника треска, с которым что-то старательно пробивали.

Короткие звуки, пожалуй, были характерны стуку по дереву. Для нового дня Коровьев не успел полноценно отдохнуть, и определиться с раздражителем вызывало трудность. Он исступленно оглядел кроны, и его взгляд упал на ветку, где пребывала небольшая птица с белой грудкой и красным пятном на темени. «И как, – думал он, – имеющий опыт в тайге не узнал стучание дятла?».

Ствол винтовки и его плечи опустились. Коровьев расслабился, и его толкнуло вперед. Что-то ударило его с такой силой, что он, упав, чуть не сломал ребра. Он живо перевернулся на спину, уставив винтовку перед собой. Пушное животное, обладавшее поразительными размерами, вновь ударило его, обрушив косматую лапу на винтовку. В ту сторону, в которую повело винтовку, он потянулся от следующего выпада медведя.

Добросовестно поддерживаемая им физическая форма помогала ему удирать от бурого зверя. Он ощутил языком губы, потому что спрятал их в рот, как и устранил от себя уязвляющие мысли, что снижают темп движения вопросом: «а что, если догонит?». Дикий рев заставлял его прикладывать большие усилия, чтобы бежать бойко. Скорее всего, медведь уже должен был достичь его, и он хотел обернуться.

Падение подарило ему ушибы. Перевернувшись, он выставил вперед оружие. Перед ним не стоял медведь. С нарастающим чувством осторожности Коровьев поднялся и огляделся. Тишина, по видимости, поглощала округу.