Симулякры и симуляция

Современное положение вещей названо Бодрийяром «состоянием после оргии» /Прозрачность зла, 1990/. Каждый взрывной момент в мире – это оргия. «Это момент освобождения в какой бы то ни было сфере. Освобождения политического и сексуального, освобождения сил производительных и разрушительных, освобождения женщины и ребенка, освобождения бессознательных импульсов, освобождения искусства».⁵ Каждому периоду оргии, таким образом, сопутствует революционное состояние опровержения предшествующих ценностей и идеалов, завоевания нового пространства свобод и прав. Однако, «после оргии», по мнению Ж. Бодрийяра, человечеству не остается ничего другого, кроме как симулировать освобождение, «изображать оргию». «Все что нам остается – тщетные притворные попытки породить какую-то жизнь помимо той, которая уже существует. Мы живем в постоянном воспроизведении идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют рядом с нами и которые нам, в нашей роковой безучастности, необходимо возрождать снова и снова».⁶ Именно на данном этапе эволюции симулякров и наступает время господства чистых бессубъектных симулякров.

По мнению многих исследователей постсовременности, симулякр является одним из наиболее популярных в последнее время терминов постмодернистски ориентированной философской и просто теорети­ческой мысли. Становление концепции симулякра, связанной, прежде всего, с именем Жана Бодрийяра, проходило параллельно развитию теории деконструкции Жака Деррида. Однако язык и стиль первого нельзя назвать таким же «серьезным», изобилующим постструктуралистскими семиологическими категорями и терминами, как стиль школы деконструктивистов. Бодрийяр снискал себе «несколько двусмысленные титулы мага постмодернистской сцены, гуру постмодерна, Уолота Диснея современной метафизики, «меланхолического Ницше», подменившего сверхчеловека «смертью субъекта». […] Идеи Деррида и взгляды Бодрийара – теории разных уровней».⁷ Тем не менее, именно этот «поп-философский» язык, воспринимается как более характерный для постмодернистского литературного стиля, насыщенного сложной научной терминологией из различных областей знания.

Термином «симулякр» Жан Бодрийяр начинает оперировать в конце 70-х годов. Именно в этот период открывается постмодернистский этап его творчества. Однако ранние труды во многом подготовили переход на постмодернистские позиции. Они были посвящены «своего рода социологическому психоанализу мира вещей и общества потребления, не чуждому семиологии, структурализму и неомарксизму (большое влияние на Бодрийара оказали взгляды Ф. де Соссюра, Р. Барта, Г. Лукача, Г. Маркузе, А. Лефевра)».⁸

Симулякр – это имитация несуществующего. «Симулировать значит делать вид, что имеешь то, чего нет на самом деле». В постмодернистской ситуации, где реальность превращается в модель, оппозиция между действительностью и знаками стирается и все превращается в симулякр. В пространстве тотальной симуляции не существует больше границ между реальным и воображаемым, реальность отныне переходит в ранг гиперреальности, характеризующейся господством чистых ирреферентных симулякров, прецессией моделей и заменой реального знаками реального. Характеризуя объекты, размещенные в пространстве симуляции как изолированные случайные знаки, философ отмечает, что отныне, с наступлением эры симуляции, эти знаки лишаются референтов. «В этом переходе в пространство, чье искривление не относится больше ни к реальному, ни к истине, эра симуляции открывается уничтожением всех референтов – хуже: их искусственным воскрешением в системах знаков… […] Речь не идет больше об имитации, ни о дублировании, ни даже о пародии. Речь идет о замене реального знаками реального, то есть об операции устрашения всего реального процесса его операционным дубликатом, метастабильной знаковой машиной, программатичной, безупречной, которая дарует все знаки реального и минует при этом все перипетии»⁹. Отныне все, с чем мы сталкиваемся, подвергается бесконечным замещениям, ничто в этом гиперреальном универсуме больше не реально и является результатом предшествования модели, чистым знаком реального, лишенным собственного референта, все становится своим собственным чистым симулякром. В результате симулякр оказывается принципиально несоотносимым с реальностью напря­мую, если вообще соотносимым с чем-либо, кроме других симу­лякров. Именно этот мир, мир моделей и симулякров, пространство ирреферентных образов, называемое гиперреальностью, Жан Бодрийяр и описывает в книге «Симулякры и симуляция», вышедшей в 1981 году.