Симптомы любви

Конечно же, Катька Фирсова припомнила мне отлынивание от дежурства. Ей невдомек было предположить, что творят с человеком душевные метания. Не стал бы я романтиком в тот памятный день, так отдежурил бы – какие вопросы. Но разговаривать с Фирсовой о любви – дело бесполезное, у нее вся душа отдана общественной работе. А расписание дежурств она составляет с такой пылкостью, будто пишет письмо Онегину. Вот я и не стал оправдываться, когда Катька всю перемену пилила меня за оплошность, принимал это со скорбным молчанием. В довершение ко всему на меня была повешена генеральная уборка класса. А это не просто помахать веником между парт, тут без ведра и тряпки не обойтись. Хорошо еще, Бочкин обещал поддержать меня и остаться после уроков. Но лучше бы он промолчал, честное слово!

Я сидел в классе один и ждал Бочкина. Оказывается, у него сегодня было дополнительное занятие по физике. Я приготовил ведро и собирался набрать в него воды, просто хотел провернуть это дело вместе с Бочкиным – так веселее. Время шло, я ждал. На моей парте скопилось уже три имени «Инга», выполненных в разной технике резьбы по дереву, но Бочкин все не шел со своего дополнительного, и моя уборка простаивала. Тут в коридоре раздались шаги и гул голосов. В класс заглянула ушастая голова какого-то одиннадцатиклассника.

– Ребза, сюда! – крикнула голова. – Тут открыт свободный класс.

Ко мне ввалилась целая компания.

– Ты кто такой? – спросила меня одна из девчонок. – Чего ждешь?

– У меня тут это… генеральная уборка класса, – сказал я, пряча перочинный ножик в карман. – Друга жду.

– Вот и чудно! – девчонка показала лошадиные зубы. – Мы тут посидим пока, а то охранник нас на улицу выгоняет, но там дождь.

– А не пойти ли вам домой? – спросил тихонечко.

– Не, ща все наши соберутся, и мы в киношку рванем. – Ушастая голова засунула в рот конфету и, отправив фантик прямо на пол, добродушно добавила: – Да ты убирайся, чувачок, мы тебе мешать не станем.

– Тебя как зовут? – приземлилась рядом со мной зубастая.

– Борис.

– А он хорошенький, носатенький, – лошадь подмигнула ушастой голове, при этом зачем-то взъерошив мне волосы на затылке. – Бориска-ириска.

Ушастый посмотрел на меня пристально, но соперника не разглядел. Он плюхнулся на стул, выложил ноги на парту и остался совершенно доволен собой. Остальные ребята расселись прямо на партах, они продолжали какой-то веселый разговор, иногда поглядывая на часы.

– Вы тут надолго? – поинтересовался я.

– Я не понял, ты куда-то торопишься? – с подозрением переспросил один из сидящих на партах.

По его тону я понял, что торопиться мне в ближайшее время некуда. Потихоньку в классе начали собираться и другие ребята. Кто-то возвращался с шестого урока, кто-то с дополнительных занятий, кто-то после кружка. Только Бочкина до сих пор не было, и мое пустое ведро стояло тому железным напоминанием. Зато я успел сдружиться с ушастой головой. Это оказался Гена Зыкин. Благодаря атлетическому телосложению и незаурядным внешним данным в этом году ему доверили нести первоклашку со звоночком на праздничной линейке первого сентября. Это все я узнал, пока точил Гене карандаши для черчения. А потом ради нашей зарождающейся дружбы и вовсе подарил ему свою точилку. Его зубастую подругу, которая была неравнодушна к моему затылку, звали Алина. Именно в тот момент, когда она снова шарила когтистой рукой у меня в волосах, появилась Инга! Она зашла в класс и спокойно сказала:

– Ну что, все в сборе? Тогда пошли.

Ребята послушно поспрыгивали с парт, похватали сумки и двинули в сторону двери. Инга тут же пропала из вида, ее заслонили чужие спины и плечи.

– А где Сопыгин? Сопыгина нет! – сказал кто-то из ребят.

– Ну, не опаздывать же из-за него в кино, – послышался ответ.

Класс быстро пустел, будто все только и ждали появления Инги.

– А ты что сидишь? Пошли с нами! – сказал мой новый ушастый друг.

– Идем-идем, – поддержала Алина.

Я начал лепетать что-то про генеральную уборку, про Фирсову и пустое ведро.

– Да забей ты на это дело! – скалила зубы Алина.

– Или, Борисок, тебе слабо? – подначивал Гена.

Я начал оглядываться по сторонам. Не знаю, что надеялся увидеть, быть может, Бочкина – его вид меня обычно подбадривал, но, к несчастью, в этот судьбоносный момент я уперся взором прямо в Ингу.

– Чо это мне слабо? – промямлил неуверенно. – Пошли.

Гена радостно похлопал меня по плечу: мол, наш человек, и подтолкнул к двери.

– Кто это? – Инга смотрела прямо на меня.

– Мой новый кавалер, – не к месту пошутила Алина. – Хорош?

– Это дежурный, – осадил подругу Гена. – Генеральную уборку здесь делал.

Инга глянула по сторонам. Парты стояли криво, на полу валялись какие-то бумажки, фантики и очистки от карандашей, а доска была вся разлинована для игры в крестики-нолики.

– Да ну эту уборку! Делать мне, что ли, больше нечего? – хорохорился я, пытаясь показаться в лучшем свете. – Сдуру пообещал нашей старосте…

– А я вижу, на тебя можно положиться, – с усмешкой перебила Инга.