«Симпсоны» как философия

Рассмотрим данное свойство кантовской автономии в контексте нашего главного вопроса. Мы пытаемся найти возможное оправдание 1) вере в то, что нужно любить ближнего, как самого себя, 2) вере в то, что без крещения ваш ближний обречен на вечные страдания, да еще и 3) неучастию в крещении вашего ближнего. Начали вырисовываться условия, при которых такое действие правильно. Если человек действует согласно принципу (благодаря которому он или она совершенствуется), ставящему под угрозу жизнь этого человека (включая вечную жизнь), то вам, возможно, следует не вмешиваться из соображения любви к своему ближнему. Но, конечно, если действие осуществляется в соответствии с принципом, воспринятым бессознательно, тогда все не так просто. Если человек не принял принцип своего действия сознательно и не сделал его своим собственным принципом, тогда, похоже, появляется обязательство вмешаться, так сказать, «от его же имени». Если любовь к себе обязывает вас следовать принципам, которые позволяют вам совершенствоваться, тогда любовь к другим требует помочь им делать то же самое. Но это предполагает, что вы поможете им выбрать для себя эти принципы, и лишь при таких условиях установка «люби ближнего» обязывает вас уважать их решение. Итак, для решения нашей задачи, кажется, необходима главная составляющая кантовской теории автономии воли — самостоятельный выбор в пользу нравственных принципов. Но как найти такие принципы и сделать их своими собственными? Как дистанцироваться от своих склонностей настолько, чтобы это стало возможно? Кант советует опираться на разум. Вспомните наши три критерия нравственного действия: это 1) следование принципу, который 2) не зависит от наших интересов и 3) который мы выбрали сами. Для всех трех условий необходим разум. Именно он позволяет нам отказаться от непосредственных желаний, руководствоваться принципом и решать, действительно ли предполагаемое действие совершается по моральным (или эгоистическим) соображениям. Для нас особенно важно то, что именно разум позволяет нам судить, действительно ли человек рискует своей вечной жизнью на основании того, что он (или она) считает более достойным принципом. По Канту, разум позволяет сформулировать правильный нравственный принцип. Разум отвлекает нас от частных интересов и, таким образом, унифицирует наше суждение. Эта унификация — ключ к тому, что Кант называет категорическим императивом, то есть принципом, который дает нам понять, когда наши максимы нравственны. Действуйте только согласно тем максимам, которые желанны для вас в качестве универсальных законов[256]. Нам нет нужды следовать за Кантом в его крайнем формализме, но, объясняя значение любви к себе, мы уже видели, как встает вопрос об универсальности. Мы должны по крайней мере согласиться с Кантом в том, что условием автономии является отступление от собственных желаний с целью осмысленного принятия принципа действия. Укрепление разумного отношения к желаниям есть совершенствование благородных сторон своей натуры. Принцип «люби ближнего твоего», как минимум, обязывает вас совершенствовать свою способность использовать разум с такой целью.

Итак, представление об автономии сложилось. Любовь к ближнему не обязывает вас пытаться спасти вечную жизнь человека, если он действует автономно. С помощью Канта мы заключаем, что автономная деятельность имеет четыре составляющие. Вы должны действовать согласно принципам, которые не зависят от ваших интересов и которые вы выбрали осознанно. Эти принципы должны способствовать вашему совершенствованию и являться результатом размышления о том, как надобно поступать. В таком случае действия Неда могут быть оправданны. При таких условиях вторая посылка из нашего предыдущего аргумента («Любовь к кому-либо предполагает попытку спасти его или ее жизнь») иногда оказывается ложной, и аргумент теряет силу[257].

Вывод: Автономия против выбора