«Симпсоны» как философия

Взять, к примеру, портрет рабочего класса. Если отбросить в сторону замечание Лизы, можно было бы ожидать, что насмехавшиеся над богатыми гольфистами авторы встанут на сторону рабочих. В свете отвержения первой группы это кажется разумным предположением. Однако подобная симпатия или эмпатия не является сквозной для шоу в целом. В самом деле, манера изображения рабочих наводит на мысль, что для сценаристов и продюсеров сериала ниспровержение не предполагает ни протеста против несправедливых условий труда, ни борьбы за улучшение жизни рабочего класса. В эпизоде Last Exit to Springfield [76] члены профсоюза («Братство джазовых танцоров, кондитеров и специалистов атомной энергетики»), возглавляемого рабочими Ленни и Карлом (Ленин и Маркс?), не раздумывая, отказываются от «зубной страховки» ради бочонка пива для каждого собрания профсоюза. За этим следует забастовка, и хотя к концу эпизода профсоюз все-таки достигает своих целей, это происходит лишь благодаря тупости мистера Бернса и президента профсоюза Гомера. В другой серии, также посвященной забастовке, учителя несут плакаты с надписями «Арбуз — это А, прибавка — это Б»[295] и «Дайте, дайте, дайте». Именно профессия характеризует и делает узнаваемыми многих персонажей, и трудно вспомнить хоть одного (кроме Фрэнка Граймса, продержавшегося недолго), кто не был бы растяпой, неудачником, подхалимом, неучем, некомпетентным, аморальным или нечистым на руку специалистом, преступником, а то и просто тупицей. Очевидным примером последнего является, конечно же, Гомер. В одном незабываемом эпизоде Гомер предотвращает взрыв на атомной электростанции Шелбивилля, нажав нужную кнопку наугад.

Такая ничем не связанная всеобъемлющая критика не позволяет определить, против чего именно направлена сатира «Симпсонов». Это как если бы Джонатан Свифт, обвинив англичан в мучениях ирландских бедняков, облил бы презрением самих ирландцев. Поскольку объект критики неопределен или всеобъемлющ, в некоторых эпизодах зрители, наверное, не улавливают суть. Когда католическая церковь оскорбилась пародиями в рекламных роликах, сопровождавших матч на Суперкубок, исполнительный продюсер шоу перед повторным показом изменил ключевую фразу в соответствующем фрагменте серии. Подобное давление наводит на мысль о корпоративном контроле даже над якобы подрывными шоу, но одновременно указывает на тот факт, что сатира, не имеющая четкого представления об идеале, легко переносит исправления. Шоу нападает на все, что угодно, пока это позволяют рекламодатели и зрители. В остальном же — никаких правил.

Без утверждения основных ценностей, без представления о том, как может выглядеть лучший мир, «Симпсоны» соединяют отдельные комические моменты, из которых в совокупности не вырисовывается сколько-нибудь ясной, последовательной политической позиции, не говоря уже о позиции подрывной. В самом деле, поскольку подобные Scenes from the Class Struggle in Springfield [142] эпизоды заканчиваются реставрацией привычного социального порядка, когда загородный клуб остается на своем месте, а семья Мардж — в своей дыре, шоу подрывает собственную подрывную деятельность и скорее размножает, нежели низвергает те самые институты и общественные отношения, которые оно якобы атакует. Классовые антагонизмы, используемые в качестве повода сострить, укрепляются. Хотя сами по себе шутки могут быть исключительно смешными (неприличными, неожиданными, свежими), в сумме они складываются во взгляд, являющийся одновременно нигилистическим (мишенью выступает все, что угодно) и консервативным (традиционный общественный порядок сохраняется). Сатира рассыпается на отдельные шуточки, и мы возвращаемся туда, откуда вышли — в мир эксплуатации и борьбы. Акцент делается на самой шутке, порой даже одной фразе, на комическом сопоставлении, шокирующем трюизме, внезапно срывающемся с уст младенца. Но что-либо серьезное, например последовательная политическая или социальная философия, игнорируется. Когда Гомер во время ссоры дочери с албанским учащимся, приехавшим по обмену, произносит одну из своих самых запоминающихся фраз:

Пожалуйста, дети, перестаньте драться. Может быть, Лиза права в том, что Америка — страна больших возможностей, и Адил тоже прав насчет шестеренок капитализма, смазанных кровью рабочих, —

мы не знаем, как на это реагировать[296]. Можем ли мы принимать всерьез хоть что-то из сказанного Гомером, или это всего лишь очередная остроумная реплика, коих в шоу множество? Имеют ли догадки Гомера такой же вес, как некоторые другие его замечания?

— Ладно, папа, ты сделал много великих вещей, но ты очень стар, а старики бесполезны (Homer the Vigilante [92]).