Симона

Вполне возможно, что они задержали дядю Проспера. Тогда они, вероятно, заключили его в тюрьму Сен-Мишель, неподалеку от Дома юстиции. В детстве здание тюрьмы играло в ее жизни большую роль. Оно расположено близко от школы. Симона и другие девочки проходили мимо пего всегда со страхом, но в то же время его таинственность притягивала их. Там, за этими стенами, сидели опасные, ничего на свете не боявшиеся люди. Больше всего возбуждал в девочках ужас разбойник Гитрио, он содержался там временно, его должны были перевести в Франшевиль, главный город департамента. Бесконечное множество раз говорили они с Генриеттой о тюрьме Сен-Мишель. Генриетту это старинное здание занимало даже больше, чем Симону. Часто они специально проходили мимо тюрьмы, в надежде хоть когда-нибудь увидеть опасного преступника. Тяжело было представить себе дядю Проспера в тюрьме. Он, который так любит жизненные удобства, который привык, чтобы ему повсюду и везде оказывали уважение, - он этого просто не вынесет.

Мадам сидела за столом, точно ничего не случилось. Она не говорила ни о событиях, ни о дяде Проспере. Она ела мало, но ела.

Потом, когда Симона приготовляла салат, она взяла лорнет и, следя за руками Симоны, вскользь спросила:

- Ты, кажется, была сегодня в городе, Симона, не так ли?

Теперь - быть начеку, не сказать лишнего, но и не молчать.

- Да, - ответила Симона.

- Что сегодня было в городе? - спросила мадам.

Симона старательно перемешивала салат.

- Город был совершенно пуст, - сказала она, - все дома на запоре, я не встретила ни одного знакомого, одни солдаты на улицах, никогда еще город не был так пуст. Я заходила в супрефектуру. Там ждали бошей. Все были одеты по-праздничному. Маркиз тоже приехал туда, en grand tralala [во всем блеске (франц.)], на машине и с шофером.

Она рассказывала, чтобы ничего не рассказать. Салат был готов, Симона поставила деревянную миску на стол.

- Ты была в городе, когда произошел взрыв? - спросила мадам напрямик.

Симона не покраснела. Симона ответила, и голос ее прозвучал совершенно естественно:

- Я услышала взрыв уже по дороге домой.

Одно мгновение мадам молчала. Потом спросила:

- Ты надевала зеленое полосатое?

- Нет, - ответила Симона. Она смело посмотрела в глаза мадам и решительно прибавила: - Я была в брюках.

Мадам поднесла ко рту вилку. Потом сказала:

- Если ты уже не могла отказать себе в удовольствии отправиться в город без разрешения, то следовало по крайней мере прилично одеться. Ты же сама говоришь, что в префектуре все были одеты по-праздничному. В высшей степени бестактно в такой день разгуливать в брюках.

Симона ничего не ответила.

- Ты слышала, что я сказала? - спросила мадам, все так же тихо, не повышая голоса.

- Да, мадам, - ответила Симона.

Она отвечала послушно, но в душе она ликовала.

Все годы между ней и мадам происходила тайная борьба за дядю Проспера. Мадам стремилась истребить и подавить в своем сыне все, что напоминало Пьера Планшара. Теперь своим деянием Симона раз навсегда разрешила спор. Теперь дядя Проспер на деле показал, что он брат Пьера Планшара, и весь мир увидит, что дядя Проспер подлинный Планшар.

Зазвонил телефон. Обе вздрогнули.

- Подойди к телефону, - приказала мадам.

У телефона был мосье Корделье. Он попросил к аппарату мадам. Мадам колебалась - подойти или нет. Ее неудержимо влекло к телефону, но она опасалась сказать что-нибудь не так. Она взяла себя в руки.

- Скажи, - приказала она Симоне, - что я уже в постели. Поговори с ним сама.

Симона попросила супрефекта сказать ей, что он хочет передать мадам. Мосье Корделье медлил.

- Передай мадам, - послышался наконец его высокий, глухой, нетвердый голос, - пусть она не беспокоится. Мосье Планшар не вернулся домой только потому, что населению запрещено выходить на улицу.

- Спасибо, господин супрефект, - сказала Симона. Она чувствовала тревогу, с которой мадам ждала, и решительно спросила: - Разрешите узнать, где находится мосье Планшар?

- Мосье Планшар у меня в гостях, - отвечал супрефект и так же осторожно, выбирая слова, прибавил: - Передай мадам, что все выражают ему живейшее сочувствие.

- Спасибо, - повторила Симона. - А что еще передать мадам?

- Завтра, с первыми лучами солнца мосье Планшар вернется домой, сказал супрефект.

Мадам стояла в прихожей, она не могла усидеть в столовой. Симона видела, каких усилий стоило ей побороть желание, вопреки всем доводам благоразумия, взять телефонную трубку.

Симона, продолжая разговор, спросила:

- Нельзя ли попросить к телефону самого мосье Планшара?

Супрефект опять нерешительно помедлил. Затем строго, официально сказал:

- Нет, это не рекомендуется, - и быстро добавил, словно для того, чтобы исправить впечатление от сухости последних слов: - Спокойной ночи, детка.

Мадам стояла, подавшись вперед огромной массивной головой. Симона никогда не видела ее в таком возбуждении, она вся дрожала от страха и тревоги. Симона поспешила передать ей содержание всего разговора. Ей пришлось в точности, слово в слово, повторить все. Мадам вновь и вновь переспрашивала: