Симода

Дежурная шлюпка, в которую грузили продукты, хорошо выкрашена, а вода из нее вычерпана чуть не досуха. Прежде замечено, что американцы в порту не сидят без дела, у них матрос с кистью на длинной палке и с ведром висит у борта и подкрашивает облезлые места. По рассказам матросов, живших с Посьетом в Гёкусэнди, по утрам на «Поухатане» целыми часами виден густой строй матросов на палубе. Там, видно, всем задают с раннего утра уроки. Только сегодня дождь, и, может быть, поэтому люди на палубе не выстраивались.

– Push on, America![27] – кивнул Букреев с палубы загребному на шлюпке, здоровенному детине, вершков четырнадцати ростом, с маленьким ястребиным носом и с прорыжью в баках. Букреев, как и многие его товарищи, бегло говорил по-английски.

Американец, однако, не собирался стараться сверх меры. Он, загребной, работал как полагалось, не меньше и не больше.

Голоса на палубе постепенно стихли, и первый приступ сумасшествия проходил. Матросов повели вниз, где накрыт был обширный стол. Выставлена бочка рома.

– Как полагается ночным пиратам! – объявил проповедник.

– Слушайте! Слушайте!

Во главе стола уселись объемистые пети-офицеры, люди немолодые, как и наши унтера и боцмана, дерущие и сами драные. Но из машинного отделения слышался лязг железа, там работали.

Маслов, высокий и осанистый, с толстой шеей, с нашивками унтер-офицера, недавно произведенный адмиралом, сразу опознан был стариками пети-офицерами как свой и посажен тоже в вершине стола, как главный гость, хотя он и моложе их. Рядом – Сизов. Петруха такого же роста, как Семен, но пожиже и в поясе потоньше. Сизов половчей, сметливей, любит щегольнуть на берегу, пройтись с форсом, женщины обращают на него внимание. Но товарищи знают, что в душе он телок. А смех! Японку улестил, все были еле живые после высадки, а он... Сизов носит кольца, серьгу и уже отпускает кудрявые баки сверх меры. Японки удивляются, как могут быть у молодого человека такие белые волосы, как седые.

Американцы все щеголеватые, говорят просто, держатся с форсом и сильно походят на Петруху. Не от них ли он в плаваниях набрался?

– Пан разумеете мою мову? – заговорил матрос с бритой верхней губой и в светлой бороде-жабо.

Американцы стеснились, ловят каждое слово переводчика.

Весь обед говорили о пустяках. Дарили друг другу монеты. Американцы спрашивали, есть ли казаки в команде. Сизов показал на Семена Маслова. Тот поглаживал усы.

– Оттого казак и гладок, что поел да и на бок, – сказал Букреев.

Теперь стало заметно, что у американцев тоже есть фонари на лицах и ссадины.

– Ишь ты! – изумился Сизов.

Букреев, на которого он взглянул при этом, невольно смутился.

– Вот наш скверный кофе, – сказал пети-офицер, – нет сливок и молока.

– В Японии нет сливок, – подтвердил переводчик.

Васька ответил, что один из матросов доит корову у японки и пьет с ней молоко. Американцы засмеялись дружественно, кажется, не веря, что в Японии можно доить корову. Вася чувствовал, что это не японцы, которые всегда и всему верят и сразу все хотят увидеть и понять. А у этих словно все изучено, и разве они ничему чужому цены не дают? Неужели лучше Букреева знают, доит ли корову Янка Берзинь?

Сизов сказал, что офицеры останутся тут жить. Матросы-американцы сводили его вниз, показывали опустевшие каюты, в которых все чистится и ставится наново, и объяснили, что это для русских.

На «Поухатане» рано утром действительно произошло «избиение младенцев». Ночью экипаж подымали но боевой тревоге, которой никто не ждал.

Не зря Боярд Тейлор, юный корреспондент видной нью-йоркской газеты, ставший известным после путешествия в Японию и в сиогунские моря с коммодором Перри, написал в своей книге, что в командах американских военных кораблей собран сущий сброд, среди которого немало темных личностей, подобных животным, которые ничего не делают без понуждения и заслуживают постоянных тяжелых телесных наказаний. Есть лгуны, бездельники, нездоровые и слабые, порочные и просто хог-хэд, грязные боровы.

В час тревоги поднялись не все, старикам пети-офицерам пришлось пустить в ход кулаки, линьки и цепочки от дудок.

В то время как на палубы и к орудиям хлынули сотни крепких молодцов и подошедшие на двух баркасах русские разглядели приспущенный звездный флаг и вооруженную карабинами и холодным оружием дружную команду, в это время в жилых палубах валялись и не могли или не хотели подняться те, кого Тейлор, со слов Перри, называл отребьем человечества. Старый Медведь их не щадил. И доказал Тейлору, что это обязательная необходимость. Негодяи убили в Нахе, на острове Окинава, туземца. Потихоньку посещали в городах притоны, искали удобного случая, чтобы совершить насилие. Неряхи, пьяницы, нализавшиеся после вахты водки – сакэ, выменянной в подворотне у известного всему экипажу японца с провалившимся носом. Заразившихся в портах в наказанье заставляли, несмотря на болезни, нести вахту и делать грязную работу. Многочисленных павших духом, которых ободрали на суше как липку. Только сильнейшие побои еще могут их встряхнуть, заставить работать и принять человеческий образ.