Симфония для пяти струн

— Не важно, тар Аль, — сквозь стиснутые зубы выдавила я, борясь с желанием надеть подруге на голову блюдо с пирожными за неимением в поле зрения ничего увесистей. Даже без зеркала я чувствовала, что щёки мои приобрели пунцовый оттенок; кажется, именно это обычно называют «сгорать от стыда».

— Мы тут просто обсуждали одного интересного мужчину из числа гармоников, — проигнорировав моё шипение и совершенно не глядя в мою сторону, кокетливо проговорила Олея, всецело поглощённая разглядыванием незнакомого представителя мужского пола. — Следователя, он вчера…

— Оли! — прорычала я, яростно буравя подругу взглядом. — Тару следователю это неинтересно!

— Ой, так это вы? — восхитилось это зеленоглазое чудовище. Я судорожно сжала руки в кулаки, понимая, что ещё слово, и я её точно придушу, пусть даже и на глазах у гармоника.

— Что — я? — осведомился следователь, прислоняясь к тумбочке. Вскользь брошенный на него взгляд заставил меня передумать, и возжелать провалиться сквозь землю. Кажется, самого Карта Аля происходящее несказанно забавляло, и он получал от него массу удовольствия, то и дело бросая на меня насмешливые взгляды. Вот столкнувшись с одним из таких, я и впала в отчаянье. Так стыдно мне не было никогда в жизни!

— Вы тот самый синеглазый…

— Оли! — почти простонала я, готовая то ли разрыдаться, то ли действительно броситься на подругу с кулаками. — Ещё слово, и я тебя…

— Ой! — ахнула она, наконец, посмотрев на меня. — Извини, родная, язык мой — враг мой! — она виновато опустила взгляд, демонстративно прикрывая рот обеими ладонями.

— Простите, пожалуйста, мою подругу и меня, тар Аль, — пробормотала я.

— За что, саена? — весело осведомился он. — Наоборот, даже приятно, что две очаровательные юные девушки обсуждают мою скромную персону за чашечкой кофе с пирожными. Ну, полно вам, Ау, ничего, стоящего такого вашего смущения, не произошло. Прозвищу этому сто лет в обед, и я не считаю его недопустимым; оно даже в какой-то мере льстит моему самолюбию, если уж быть откровенным. По крайней мере, я совершенно точно на него не сержусь и нахожу забавным. А уж в том, чтобы поделиться недавними переживаниями с подругой, и вовсе нет ничего предосудительного! Я бы даже сказал, это весьма полезно; не стоит переживать свалившиеся на голову неприятности в гордом одиночестве.

— Спасибо, тар, и всё равно, извините, — вздохнула я уже свободнее. — Присаживайтесь, я налью вам кофе; он как раз ещё горячий. Знакомьтесь, моя подруга, Олея Стрей. Олея, а это, как ты уже догадалась, тар следователь Карт Аль.

— Очень приятно. Ау, но я, в общем-то, не за кофе пришёл, — уже без улыбки проговорил он, принимая из моих рук чашку, но к столу так и не присел, вернувшись к полюбившейся тумбочке. — Раз вашего отца нет дома, у меня есть только один вопрос, на который вы бы могли ответить; есть ли у вас отражения ваших родителей? — холодный, будто пронзающий насквозь взгляд следователя оказал на меня весьма благотворное воздействие; я наконец-то взяла себя в руки и настроилась на серьёзный лад. — Преимущественно, матери.

Я вздрогнула и посмотрела на него настороженно.

— Да, есть пара альбомов, но… причём тут мама? Её ведь давно уже нет в живых, вы-то должны об этом знать, — наверное, прозвучало это излишне резко, но мне было не до интонаций.

— Меня интересует не столько она сама, сколько её знакомые. Поэтому я и хотел поговорить с таром Лиелом.

— Ну, в таком случае вам повезло, что его нет дома, — я пожала плечами. — Он бы не стал разговаривать о маме с вами.

— А вы?

— Мне нечего сказать на эту тему, я почти не помню её саму, и уж тем более — её знакомых. Но альбомы сейчас принесу, — я кивнула и отправилась в отцовскую студию.

Вернувшись через пару минут с добычей, застала странную картину. Следователь грел в ладони почти пустую чашку, неподвижно созерцая что-то одному ему видимое за окном, а Оли, очень хмурая и задумчивая, нахохлилась на стуле, периодически недовольно косясь на мужчину. Оба напряжённо молчали.

— Вот, тар… — растерянно проговорила я, переводя взгляд с одной на другого и обратно. Что у них тут случилось за время моего отсутствия?!

— О! Благодарю, саена, — он улыбнулся уголками губ и, поставив чашку на стол, забрал у меня альбомы. — Разрешите, я позаимствую их на день-другой? Изучу в кабинете, в привычной обстановке. Даю слово, верну всё в целости и сохранности.

— Да, конечно, — окончательно растерялась я.

— Благодарю за кофе. Саена Стрей, приятно было познакомиться, — он коротко поклонился. — Не трудитесь провожать, я найду выход, — Аль вновь улыбнулся одними губами. Глаза же его, кажется, вообще никогда не меняли выражения. — Всего доброго, саены.

Когда хлопнула входная дверь, Оли покачала головой и изрекла:

— Ох и тип! — она выглядела несколько ошарашенной.

— Он сказал тебе какую-то гадость? — заранее возмутилась я.

— Нет, что ты. Когда ты вышла, он просто по мне взглядом скользнул, мимоходом так, и в окно уставился. А мне резко расхотелось с ним разговаривать.

— Тебе? — удивилась я.