Сименон и Дениз Уиме

Свадьба была весьма скромной. У богатого особняка Роншонов ждали три фиакра. Тижи с отцом заняли первый, ее мать и бабушка — второй. А жених с матерью расположились в третьем. По Анриетт, ненавидевшая Роншонов за их богатство и атеизм, тихо плакала в скомканный платок — будущность сына казалась ей неприглядной. Скупость семьи невесты — вызовом нежеланному жениху, да и сама невеста…  О, Господи! И за что такое наказание…

— Вам плохо? — Жорж тронул мать за локоть.

— Боже мой, какая она некрасивая! И что за ужас — всю жизнь жила некрещеной! — вырывалось у несчастной Анриетт. — Впрочем, чего еще было ждать от тебя, безбожника.

— Представьте себе, мама! Меня во Франции поразила забавная вещь. — Светским тоном, глядя в окно, начал Жорж. Он совершенно не собирался поддерживать затеянную матерью перебранку — жених ведь! — Невероятно! Они жарят картошку на растительном масле, а не на топленом свином сале, как принято у нас.

Лучше обсуждать кулинарные тонкости, чем возмущавшую мать внешность Тижи — ее массивный нос и мужеподобное сложение. — Буквально варят в масле и едят это каждый день!

— Святая мадонна! — вдова перекрестилась. — Картошку на масле… Наверно, это отвратительно. — Анриетт всхлипнула: будущность сына, уезжавшего в Париж с уродиной женой казалась ей теперь вовсе беспросветной. — И воздается нам по грехам нашим…

… Церковь святой Вероники пуста. Лишь несколько прихожан стоят в дверях, завидев подъезжающие экипажи. Роншоны атеисты. Некрещеной Тижи пришлось в течение трех недель заниматься на частных курсах катехизиса. Ее крестили накануне свадьбы, а рано утром перед венчанием, невеста приняла первое причастие. Теперь церемония венчания могла пройти по всем правилам, как того требовала мать жениха. Пара — хоть куда. Статный жених в смокинге невеста в длинном черном платье из тюля и большущей шляпе с траурными перьями. Не могла же Регина Роншон — художница со вкусом, украсить себя флордоранжем!

Зато в мэрии собралась шумная компания коллег Сименона по перу. Звучали поздравления и, купленное в складчину, большое хрустальное сердце с красно-белыми гранями стало прекрасным свадебным подарком.

Торжество завершилось обедом персон на десять в доме Роншонов. Трапеза проходила в весьма натянутой обстановке. Этому браку никто из родни не был рад.

Едва выдержав ритуал, молодожены с облегчением поспешили к дневному поезду.

— Удрали! — едва закрыв дверцу купе Жорж сжал в объятиях костлявую супругу.

«Романист» еще раз принял бельгийца в своем кабинете и предложил ему стать секретарем своего друга. Аристократ, представитель древнего рода потерял отца и желал обзавестись секретарем. Почему бы и нет?

Сим попал в старинный особняк на улице Ла Буэсси. Ливрейные лакеи, роскошные апартаменты, известные ему по романам Бальзака и Стендаля, поражали воображение.

Красивый молодой мужчина, восседавший в своем кабинете в шелковом халате, оказался настоящим маркизом очень высоко ранга. Он получил в наследство поместья, расположенные по всему миру, и желал осмотреть их в сопровождении секретаря. Но при условии отсутствия у такового супруги.

— Вы, кажется, женаты, мой друг? — аристократ поднес к глазам лорнет.

— Ни чуть! Мы просто друзья! — убедительно заверил нового патрона Сим, пряча за спину руку с обручальным кольцом..

Конечно, молодожены поехали вместе и ловко выкручивались, устраивая Тижи где-то поблизости с владениями маркиза. Она могла ночами навещать мужа или он, прихватив у сторожа велосипед, сбегал на ночь к жене, что бы вернуться к хозяину к восьми утра.

В общем, получилось совсем неплохо.

4

Вернувшись в Париж, молодожены сняли маленький номер в многолюдном квартале Батиньоль. Комната под стеклянным потолком с коморкой для крана — как раз по имеющимся средствам. Сосед, всегда выряженный в измятое дамское белье, водил к себе мальчиков. Ночами новобрачные различали во тьме крадущегося через их комнату старого содомиста с юным другом. Оказывается, вода была только у них в комнате.

Сим предпочитал работать в бистро. Посетители, еще не привыкшие к подобного рода поведению юнцов, косились на сосредоточенно строчащего в блокноте чудака. Его репортажи выходят в дюжине газет под разными псевдонимами.

Они не голодали, но и до роскошеств было далеко. Тижи, никогда не подходившая к плите, разогревала на устроенной на подоконнике спиртовке дешевые полуфабрикаты. Зато она получила то, к чему давно стремилась — окунулась в атмосферу Монмартра — места, священного для художников всего мира.