Симбиоз

— Идиотский! — рассердился Отто на своём диковинном русском языке. — Совсем ничего соображать? Ты знаешь, чем я работаю!

Я хлопнул себя по лбу:

— Инфузории, чёрт, как до меня сразу не дошло! Ты что, ввёл ей культуру своих одноклеточных?!

— Именно, — кивнул Отто. — Если хочешь, возьми её на руки — она совершенно ручная. Не бойся, не заразно!

Я вытащил крысу из клетки. Разбуженная, она сидела у меня на ладонях и оглядывалась, подрагивая усами. Глаза её напоминали маленькие изумруды. Затем она вдруг быстро, но не больно куснула меня за пальцы.

— Ты ей понравился, — улыбнулся Отто.

— Кстати, её зовут Наташа.

Чувство юмора у Отто проявлялось порой весьма занятно. Я фыркнул, сразу представив себе одну нашу общую знакомую. Затем посадил крысу на стол. Она уселась и стала тереть лапками свои смарагдовые уши.

— Ну хорошо, — сказал я, налюбовавшись вдоволь Наташей. — Ты её сделал зелёной и доказал, что фотохромные инфузории могут жить в теле крысы, я правильно понял?

— Уверен, что не только в теле крысы. И дело даже не в зелёном цвете. Я сейчас всё тебе расскажу.

И Отто поведал мне удивительную историю.

После того как его «нобелевка» уехала в Китай, он хотел бросить работу над фотохромными инфузориями. Но потраченного времени и сил было дьявольски жалко. А кроме того, где-то на уровне подсознания Отто чуял важность этих хлорофилловых волосатиков. Короче говоря, он занялся усовершенствованием своих одноклеточных. После долгой возни ему удалось добиться весьма любопытных результатов. Инфузории по-прежнему зависели от света, но теперь размножались только при температуре 35–40 градусов Цельсия, а кроме того, требовали животных жиров для подкормки. В ответ они выделяли в окружающую среду кислород и большое количество отходов в виде сложных органических соединений. И тут до Отто дошло, что он ни разу не пробовал выяснить, как поведут себя инфузории, оказавшись в теле высшего многоклеточного животного. Тогда он сделал крысе инъекцию и стал ждать. По его собственным словам, спустя несколько дней крыса поменяла цвет. Теперь уже о прекращении работы над инфузориями не могло быть и речи. Бедная Наташа! Чего только не выделывал с ней этот научный садист! Может быть, среди вас найдутся противники вивисекции, так что я опущу эту часть рассказа и перейду прямо к результатам. Вот что выяснил доктор биологических наук Отто Бауэрнштайн.

Фотохромные инфузории легко приживаются в организме млекопитающих и птиц, но погибают, попав в организм рептилий, рыб и других холоднокровных животных. Оказавшись в крови, они, после недолгого адаптационного периода, начинают бурно размножаться, поселяясь в кровеносных сосудах и локализуясь в подкожных капиллярах. Именно этим и объясняется столь шокирующая ярко-зелёная окраска кожных покровов. Причины просты — инфузориям нужен свет, вот они и стремятся к поверхности. Но они отнюдь не являются паразитами в теле хозяина, напротив! Они снабжают его кислородом и многочисленными полезнейшими веществами, а взамен требуют лишь немного жиров и аминокислот, запас которых элементарно восстанавливается с приёмом пищи. Природу этого явления следует ещё изучать, но ясно одно: Ciliophora photochromeae Bauernsteini может действительно послужить человечеству.

— Ты бы видел, — таращил на меня глаза Отто, — что эта крыса вытворяла! Я пускал её в аквариум, и она торчала под водой по пять, по десять минут, а потом вылезала к лампе и заряжалась под ней, как батарейка. Я кормил её ядами, но они все абсорбировались инфузориями и выделялись через почки вместе с мочой. Я заражал её болезнетворными микробами, но они гибли и исчезали бесследно, а крыса жила!

— Так что же, — спросил я, — ты думаешь, эти козявки смогут и внутри человека расположиться так же вольготно?

— Запросто!

— И тоже будут полезны? Расскажи это своей бабушке!

— Да я голову готов прозакладывать! Хоть сейчас на плаху. Где твой топор?

— А почему ты не хочешь сообщить об этом компетентным людям? Такое надо обнародовать, нужно на деле доказать полезность твоих чертей зелёных!

— Ты что, с ума сошёл? — удивлялся Отто. — Да у нас рак не станут лечить, если побочным эффектом будет насморк! Кроме того, подумай, сколько времени пройдёт, пока я получу разрешение инициировать их в человеке. Если получу вообще. Нет, когда-нибудь, конечно, до этих псевдоучёных дубов кое-что дойдёт…

— Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе… Так ты хочешь, чтобы я о них написал? Можно, конечно, только будет ли это интересно…

— Интересно, ещё как! Уж это-то очевидно. Но для обывателя слишком невероятно. И ведь даже я не знаю точно, как они поведут себя в теле человека, понимаешь? Давай лучше попробуем на себе, а?

— Что-о-о?

— Ну давай я тебе укольчик сделаю! Это будет потрясающе, честное слово! Понаблюдаем за тобой, всё установим, зафиксируем, лучших доказательств и не надо…

— Э, ты что, прекрати! Убери к дьяволу шприц!

— Да ладно тебе…

— Ничего не ладно! Пойду я, пожалуй… У тебя Наташа есть, над ней экспериментируй…