Симарглы

«Не совсем, — глаза у Вика были как у побитой собаки, Станислав Ольгердтович молчал. — мы… не сразу поняли. Мы сначала просто старались. А потом появилась Лена. Она ведь тоже городской маг. Очень сильный. И местный Она… может что-то сделать. Может починить плотину. Она может изгнать из города… этих. Слуг».

Лена не стала об этом думать, вернулась домой и заснула. А когда проснулась, ее почти сразу нашла Карина и вытащила на прогулку.

Карина была непривычно добра, сердечна и демократична. Конец Света, что ли, приближается?

Она даже купила две вазочки с мороженым. На вопрос о деньгах махнула рукой: «С банкомата сниму… с техникой дружить надо. Ничего, еще научу тебя».

Мороженое было вкусным, но приторным.

— Я представляла шабаш чем-то совсем другим, — сказала Лена. — Знаешь, гора, ведьмы голые пляшут…

— И это тоже бывает. Иногда, — кивнула Карина. — Но зло — оно на то и зло, что всегда современно. Оно любые формы принимает.

— Карина… а кто такие эти «темные»? Вампиры? Зомби?… Черные маги? Кто?

— Ну, оборотни низший эшелон, почти что домашние животные, а вампиры не из наших широт. И тоже так… шушера. Черные маги… Начать с того, что любая магия по своей природе — черная, ибо она запретна. С очень немногими исключениями. Вот ясновидение — это не магия, это дар. Потом магия природы и магия города — это и дар, и талант, и чувство. Нам она разрешена. Даже среди живых встречаются ее адепты. А если ты занимаешься чем-то другим… короче, в аду заранее местечко забивают.

— Почему запрещена?

Карина вскинула на нее глаза.

— Власть.

Потом добавила:

— Власть — это все, к чему они стремятся. Потому и Омск пытаются захватить.

Лена оглянулась. Суета как суета. Торговый центр как торговый центр. Центр. Сердце. Покупки, эксклюзивные товары. Только у нас и только для вас. Налетай. Лучший подарок. Покупай. И это и вон то. Будь счастлив.

Живи, короче.

Нормальная жизнь вокруг.

— Но я их не вижу.

— Их очень трудно заметить. Особенно сейчас.

Некоторое время Лена молчала, не решаясь спросить. Потом спросила, потому что излюбленные паузы Карины бесконечно ее бесили.

— Так все-таки, кто они такие?

— Ты знаешь, — начала Карина, не дослушав даже вопроса, — когда я была жива, я была правоверной коммунисткой. Пионеркой. В комсомол вступить не успела. Перефразируя мусульман, «правовернее Ленина». Мы тогда жили в Ленинграде. И вот как-то со мной был случай… до сих пор его себе простить не могу. Кажется, ничего хуже со мной не случалось, — она снова сделала до невозможности длинную паузу, и, когда Лена уже готова была попросить продолжить, продолжила. — Была зима пятьдесят второго года, и мне как раз купили новое пальто с меховым воротником. Неслыханная роскошь, особенно для девочки таких лет, но это был бабушкин подарок. Я хотела было его не взять — мещанство! — но мама уговорила не обижать старушку. В общем, я его одевала. Ругала себя ужасно за то, что мне нравилось его носить, но носила. Я выглядела в нем почти взрослой… и не такой худой. Это сейчас худоба — достоинство, а тогда девчонки мечтали располнеть. В общем, как-то ночью я шла по набережной… знаешь, та, со львами, знаменитая. То есть какая ночь… часов десять, не больше. Не помню уже, что я там делала так поздно. А тучи небо обложили, темно было, фонари еле горят. А рядом со мной и чуть позади шел мальчик. Маленький, лет пяти-шести. В валенках, в буденовке, шарфом перепоясанный, хотя, в общем, не холодно было. Я еще удивилась, чего он как на северный полюс. В общем, он шел за мной очень долго, целеустремленно так. Потом начал отставать. Собрал все силенки, сколько было, нагнал, и попросил: «Тетенька, дайте хлебушка!» Я смотрела на него, как на пришельца с другой планеты. Пятьдесят второй год, война далеко позади, с беспризорниками мы покончили, у всех есть работа, жилье… ты можешь себе представить? А тут этот ребенок. И еще повторяет: «Тетенька, дайте хлебушка, мы с мамой два дня не ели!» И знаешь, что я сделала?

— Отвела его в ближайший партком? — предположила Лена.

— Что? — Карина удивленно посмотрела на Лену… невесело усмехнулась. — Девочка, ты хоть знаешь, что такое партком?

— Честно говоря, не очень.

— Ну вот. Нет, конечно, надо было отвезти его в милицию или куда… или еще что-то сделать… но мне это даже и в голову не пришло! Я просто сказала ему: «Не выдумывай, мальчик! Как тебе не стыдно!» — и пошла дальше. А он остался стоять. До сих пор думаю, что с ним стало?

Звенел голос под потолком: «На втором этаже в секции мягких игрушек…», болтали что-то за соседними столиками, пили колу… а над двумя девочками повисла тишина.

— Думаю, как-то все образовалось… — предположила Лена. — Денег заняли или еще что…

— Да, вероятно, — лицо Карины оставалось таким же неподвижным. — Вероятно. Холодная улица, ветер с моря, фонари еле горят. Вероятно. Я потом попыталась его найти… после смерти. Но уже два года прошло. Может быть, я его даже видела тогда во дворе, но не узнала. Дети очень быстро меняются.