Сильвия и Бруно

— Уж не оттого ли, — продолжал Лорд-Канцлер, — ты не даёшь ему остаток молока?

— Не-е, — ответил Бруно. — Причина поважнее. Когда я дал ему блюдце, он рассердился.

— Разве? — удивился Лорд-Канцлер. — С чего ты взял?

— У него в горле было такое ворчание.

— Ох, Бруно! — вмешалась Сильвия. — Этим он показал тебе, что он очень доволен!

Бруно с сомнением на неё поглядел.

— Так это не показывают, — возразил он. — Если бы у меня в горле был такой звук, ты бы не сказала, что я доволен.

— Мальчишка единственный в своём роде! — пробубнил Лорд-Канцлер себе под нос, но Бруно услышал.

— Что значит «единственный в своём роде»? — шёпотом спросил он Сильвию.

— Наверно, это просто значит «один», — прошептала Сильвия в ответ. — Есть ещё понятие «множественный»…

— Тогда это очень хорошо, что я единственный, — глубокомысленно произнёс Бруно. — Это ужасно, когда тебя сразу два или три. А вдруг они не захотят со мной играть?

— Это почему же? — спросил Второй Профессор, внезапно очнувшись от своих постоянных размышлений. — Они же не будут всё время спать!

— Не смогут, если я сам проснусь, — с хитринкой ответил Бруно.

— Ещё как смогут, — возразил Второй Профессор. — Малчиков ни за что не загонишь спать всех сразу. Так что они, брат… Но о ком это ты говоришь?

— Он всегда опаздывает с таким вопросом, — прошептал детям Профессор.

— О тех других, которые кроме меня, о ком же ещё! — с ликованием объявил Бруно. — Если бы я состоял из двух или трёх.

Второй Профессор только вздохнул и собирался уже вновь погрузиться в свои размышления, но внезапно просиял и обратился к Профессору:

— А ведь у нас осталось ещё одно незаконченное дельце, не так ли?

— Обед закончить, я полагаю, — ответил Профессор со смущённым видом. — И жару перетерпеть. Надеюсь, вы получите удовольствие от обеда, даже такого, и не расстроитесь из-за жары, даже не такой.

Фраза, вроде бы, звучала нормально, и всё-таки я недопонял; Второй Профессор тоже удивлённо хлопал глазами.

— Как это — даже не такой? — ворчливо спросил он.

— Не особенно-то и жаркой, если подумать, — ответил Профессор, ухватившись за первую же мысль, что полезла в руки.

— А! Понял теперь! — милостиво произнёс Второй Профессор. — Выражено не вполне удачно, но теперь я понял. Тринадцать с половиной минут назад, — продолжал он, взглянув сначала на Бруно, а потом на свои часы, — ты, мальчик, сказал: «Этот Кот всегда добрый с Мышами». Тогда этот зверь, должно быть, единственный в своём роде!

— А как же! — ответил Бруно, только сначала пристально оглядел Кота, чтобы не ошибиться, сколько его на самом деле.

— Но откуда ты знаешь, что он такой добрый с Мышами?

— Потому что он всегда с ними играет, — ответил Бруно, — чтобы им не было скучно.

— Как раз в этом я не уверен, — настаивал Второй Профессор. — Мне кажется, он играет с ними, чтобы их убить!

— Да нет, это просто несчастный случай! — с таким жаром ответил Бруно, что стало ясно: Кот сам развеял все его сомнения. — Когда я дал ему молока, он сказал: «Я научил Мышку новой игре, и она ей очень понравилась». И ещё он сказал: «Иногда происходит несчастный случай: Мышка убивается». И тогда Кот сказал, что это его сильно расстраивает, он сказал, что…

— Если это его так сильно расстраивает, — с негодованием вмешалась Сильвия, — то почему тогда он их съедает, как только они убиваются?

Но и эта загадка не осталась, очевидно, без ответа во время дискуссии по вопросам этики между Бруно и Котом.

— Он сказал… — (Бруно постоянно опускал, как несущественные, свои собственные вопросы Коту, и просто давал сразу Котиные ответы), — он сказал: «Дохлая Мышь никогда не возражает против того, чтобы её съели. Что пользы выбрасывать такую славную Мышку?» И ещё он сказал: «Небежалость… что-то такое губит нас, идёт за ней нужда; ты скажешь: „Мышку бы сейчас, что выбросил тогда!“» И он сказал, что…

— Дня не хватит, чтобы пересказать всё, что наговорил тебе этот Кот, — возмущённо перебила его Сильвия.

— Ты не слышала, как говорят Коты! — презрительно отозвался Бруно. — А они очень-очень быстро говорят.

ГЛАВА XXII Поросячий визг

К этому времени все уже насытились, и даже Бруно, когда Профессор предложил ему четвёртый кусок сливового пудинга, имел мужество заявить:

— Мне кажется, трёх порций вполне достаточно.

Профессор вдруг подскочил, как будто его ударило током.

— Вот разиня! Совсем забыл о главнейшей части нашей программы! Второй Профессор обещал исполнить перед нами Историю о Поросёнке — иначе говоря, свой знаменитый «Поросячий визг»! Вначале там идут Вступительные куплеты, — добавил он, — и в конце тоже.

— Разве Вступительные куплеты бывают в конце? — поинтересовалась Сильвия.

— Вы сами скоро убедитесь, — ответил Профессор. — Не помню точно, но мне кажется, что они ещё и в середине есть. — Тут он поднялся из-за стола, и в Пиршественном зале моментально воцарилась тишина — все подумали, что он собирается произнести речь.