Сильвериум

- Я ведь просил тебя, - папа перешел на быстрый шепот. – Сколько раз, сколько ночей, я умолял тебя, - в порыве он сжал ее плечи и встряхнул. – Не гонись за мной! Живи дальше. Забудь о том, что было. Представь, что я мертв.

- Я… - Ее голос дрогнул. – Я не могу.

Мама плакала. Очень тихо. Очень безнадежно.

Он отпустил ее так же быстро, как и схватил. Ее голова была низко опущена, она не могла видеть его взгляда. А мы с Барсиком могли. Это был взгляд полный боли и чего-то еще… Во всяком случае, такой взгляд совершенно противоречил тому, что он говорил.

Вдруг фотоаппарат выпал из ее руки и громко шлепнулся между ними. Никто не пытался его поймать. Вот черт. Жалко все-таки. Техника высококачественная, чувствительная.

Мама обхватила себя руками, так и не поднимая головы.

- Вернись, - шепотом попросила она.

- Я не могу, - он ответил честно, закрыв глаза. – Не могу.

Не понимаю. Она стояла с опущенной головой. Ну почему, почему бы не поднять голову и не посмотреть на него?! А ведь даже в его голосе слышалась боль! Он не хотел быть там. Я видела по его глазам как сильно ему хотелось ее обнять.

- Я говорил тебе, держись в Свете.

- Ты тоже Светлый!

- Нет. Может, глаза мои не изменили цвет. Но я – во Тьме.

Из дома за его спиной послышался детский смех. Мама дернулась и подняла наконец-то голову. Да только он успел сделать лицо каменным.

Вдруг, на крыльце появилось две девочки лет пяти и семи. Мама увидела то же, что и я. Они как две капли, были похожи на отца. На моего отца!

Я.

В.

Шоке.

Лучше не скажешь. Страшно подумать, что может чувствовать мама. Ей всегда хотелось иметь больше одного ребенка. Но кроме меня, им так никого и не удалось родить. А тут аж целых двое! Как он мог? Это не просто предательство. Да его убить мало!

- У нас гости? – Следом за смеющимися девочками, вышла молодая женщина. Она пристально посмотрела на маму и от увиденного на ее лице расползлась наглая ухмылка. – Ты не говорил, что мы ждем гостей.

- У нас нет никаких гостей, - тоном, не терпящим возражений, отчеканил отец. – Возвращайся в дом, Белла.

Белла?!

- Идемте крошки, - проворковала та, - папочка не в духе.

Папочка?!

Поражаюсь, как еще Барсик не стал видимым и не кинулся на предателя. Я бы уж точно разорвала его на мелкие кусочки.

Но мама не сделала ничего.

Я думала, увиденное убьет ее. Как минимум.

Но нет. Даже наоборот. Ее плечи неожиданно расправились, спина выпрямилась. Она гордо подняла подбородок. Остатки слез, влажные дорожки стремительно высохли. Несколько секунд мама смотрела на него. Барсик немного передвинулся. Я могла видеть ее взгляд, но совершенно не могла понять, что он значит. Точнее, не хотела верить.

Мама с ним прощалась.

Навсегда.

Затем она резко развернулась и пошла твердой, уверенной походкой. Барсик замер, когда мама проходила мимо. Но по ней видно – вряд ли она вообще различала куда шла. Все ее силы уходили на поддержание мнимого спокойствия.

Все-таки жаль, что она не видела папиного взгляда. Камня как не бывало. Он сам – одно сплошное горе. Он даже сделал неосознанный шаг за ней, но потом резко замер, словно натолкнулся на стеклянную стену.

Не думаю, что папа с этой Беллой по великой любви. «Т. П. З.» может быть только одно. И оно у него с мамой. Белла – явная, огромная ошибка. Девочки, конечно, перебор не хилый. Может, его заставили? Может, сделали искусственное оплодотворение. Я читала. Такое вполне можно провернуть. Ну не может человек с таким взглядом, такой мукой во всем теле, хладнокровно бросить любимую жену и дочь. Я не верю. Даже если я ему по барабану, маму он точно любит.

И мама не должна его бросать, не должна сдаваться. Нужно ее убедить. Готова поспорить, теперь она точно «сложит ручки» и мы уедем куда-нибудь в Караганду. И никогда не вернемся.

Никогда – вообще плохое слово, когда дело касается семьи.

Глава 8. Землетряс.

Барсик сам выбросил меня из своей головы. Так я вернулась в класс, не покидая его.

Я безучастно оглядела одноклассников. Вот сидит кучка бестолочей, слушает то, что большинству из них вряд ли пригодится в жизни. А в моей маленькой семье только что произошла судьбоносная драма. История меняется на глазах. Но только учебники делают ее скучной историей. Безэмоциональной, чужой. В то время, как эмоций хоть через край.

И судя по легкому землетрясению, не у меня одной.

Колебания повторились.

- Теперь видишь? – Спросил Илья.

- Что же ее расстроило?

- Сейчас ее может расстроить абсолютно все. Даже прыщик на ноге.

- Прыщи – всегда не приятно.

- Но она не простая девчонка. Мы все выходные с ней бились. Не знаем как помочь.

- А что говорит Анна?

- А что она может сказать? – Фыркнул Илья, будто они не заглядывают той в рот. – Ее нет в городе. Она уехала ненадолго.