Сильварийская кровь

Ходят слухи, что они ведут тихую варварскую охоту на роэндолских магов: выследив и поймав очередную жертву, вырезают в качестве трофея сердце, или печень, или два-три позвонка, или что-нибудь еще. Никто не знает, насколько правдивы эти жуткие рассказы, но все сходятся на том, что такие зверства пристали скорее троллям или гоблинам, чем эльфам, пусть даже одичавшим.

Так все и тянется по сей день. Траэмон помирился с Роэндолом, и светлые эльфы внесли свою лепту в разрешение проблемы. Вообще-то человеческие проблемы их не волнуют, и у них имеется с полдюжины философских теорий на тему, почему эльфы ни в коем случае не должны помогать людям, но этот случай они сочли особым и сделали исключение – хотя бы ради того, чтобы насолить Гилаэртису. Обереги. Те самые противоэльфийские обереги, из-за отсутствия которых Марека регулярно останавливают на улицах полицейские наряды, Траэмон покупает у них.

– Арка вся в радугах. Фрешта, помнишь, что это означает?

– Какие радуги? – тоном человека основательного, который не станет в игрушки играть, отозвался Фрешта.

– Эльфийские радуги на Белой арке. Ты их не видишь, но должен знать, что это признак… Ну-ка, вспоминай, Раймут при мне читал тебе лекцию.

«А я вижу!»

Марек не стал сообщать об этом вслух, чтобы не дать Фреште шанса перевести разговор на другие рельсы. Тот озадаченно хмурился, выпятив нижнюю губу: степенный мужчина, который не бросает слов на ветер и на всех поглядывает свысока, в два счета слинял, уступив место туповатому школьнику, не выучившему урока. Видимо, в служебной иерархии «Ювентраэмонстраха» Шельн занимала более высокую ступеньку, поскольку он даже не пытался протестовать против незапланированного экзамена. А может, ума не хватало для протестов… Марек улыбнулся, не беспокоясь о том, что Фрешту его улыбка взбесит.

– Где радуги? – спросила Дафна. – Ничего не вижу…

– Для этого надо обладать таким зрением, как у меня.

Шельн опередила Марека, готового подсказать: «Да вот же, на арке!», и он снова промолчал.

«Значит, мы с Шельн их видим, а Фрешта и Дафна – нет».

Он порадовался тому, что у него такое острое зрение, и немного пожалел Дафну, в то же время с удовольствием наблюдая за физиономией своего недруга в зеркале заднего вида: очевидно, потуги вспомнить урок успехом не увенчались.

Машины впереди тронулись. Увеличив давление пара в котле, Фрешта покатил следом за ними.

– А что это за признак, если не секрет, госпожа Шельн? – вежливо поинтересовалась Дафна.

Она была девочкой воспитанной, но любознательной – иногда эти качества шли рука об руку, иногда конфликтовали. Лунная Мгла отреагировала на вопрос благосклонно:

– Не секрет, наоборот – из тех вещей, о которых не следует забывать.

Шпилька в адрес Фрешты. Встретив в зеркале его угрюмый взгляд – мол, погоди, доулыбаешься, -Марек еще шире ухмыльнулся. Здорово, что Шельн посадила его в лужу!

– Радуги на созданных эльфами скульптурах означают, что в городе сейчас находится кто-то из эльфийских владык. Поскольку светлая Эгленирэль вряд ли почтит своим присутствием заштатный человеческий городишко, а повелителям заморских эльфов здесь тем более делать нечего, вариант только один – в Кайну пожаловал Гилаэртис. Фрешта, прими к сведению. Хорошо, что Раймут напился и не поехал, он бы непременно с ними сшибся.

Креух со вчерашнего дня запил. Марек, заглянувший, как обычно, навестить Лунную Мглу, слышал его бормотание, доносившееся из недр павильончика: инспектор обещал какой-то Ольде, что обязательно найдет и приведет домой Рика, и просил ее не умирать. Потом Шельн прикрыла дверь, и слов стало не разобрать – только невнятные горестные звуки, напоминающие скулеж свирепого, но в данный момент очень несчастного брошенного пса.

Марек ушел оттуда в растревоженном настроении, словно соприкоснулся с чем-то непоправимым. Еще и море в сумерках протяжно вздыхало, накатывало на песок с тяжелым плеском, и в голову лезли мысли о смерти, навеянные пьяным монологом Раймута Креуха. Но все это было вчера, а сегодня Марек приехал в Кайну – в хорошей компании, если не считать Фрешты. И нет ему дела ни до каких эльфов, он не их добыча.

Оставив паромобиль на глинистом пустыре, преображенном на время праздника в стойбище машин, они влились в толпу, заполонившую улицы городка. Так и держались вчетвером. Фрешта хотел поколотить Марека, чего не скрывал, а Марек хотел расквасить физиономию Фреште, чего до поры до времени не афишировал. Вдобавок оба в меру своих способностей волочились за Шельн. Кроме того, Марек отвечал за Дафну, а та была здесь в первый раз (впрочем, как и он сам) и опасалась заблудиться, поэтому не отходила от остальных дальше чем на три-четыре шага. Эти невидимые нити связывали их, не позволяя разбрестись в разные стороны и провести время, как заблагорассудится. Разве что Лунная Мгла в любой момент могла уйти, ничего не потеряв.