Сильные женщины. От княгини Ольги до Маргарет Тэтчер

После возвращения из Ташкента у нее изменилась манера поведения – она стала более простой, спокойной и вместе с тем более отдаленной. Ахматова отказалась от своей знаменитой челки, после перенесенного в Ташкенте тифа она стала полнеть. Казалось, Ахматова возродилась из пепла для новой жизни. К тому же ее вновь признали власти. За свои патриотические стихи она была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Готовились к печати ее исследования о Пушкине, большая подборка стихов. В 1945 году, к огромной радости Ахматовой, вернулся Лев Гумилев. Из ссылки, которую он отбывал с 1939 года, ему удалось попасть на фронт. Мать с сыном зажили вместе. Казалось, что жизнь налаживается.

Осенью 1945 года Ахматову познакомили с литературоведом Исайей Берлиным, в то время сотрудником британского посольства. Берлин пришел к Ахматовой в гости, но во время их разговора Берлин с ужасом услышал, как кто-то во дворе зовет его по имени. Как оказалось, это был Рэндальф Черчилль, сын Уинстона Черчилля, журналист. Момент был кошмарный и для Берлина, и для Ахматовой. Контакты с иностранцами – особенно сотрудниками посольств – в то время, мягко говоря, не приветствовались. Личную встречу еще можно было бы не увидеть – но когда сын английского премьер-министра орет во дворе, это вряд ли пройдет незамеченным.

Тем не менее Берлин навестил Ахматову еще несколько раз.

Берлин был последним из тех, кто оставил след в сердце Ахматовой. Когда самого Берлина спрашивали о том, было ли у них что-то с Ахматовой, он говорил: «Я никак не решу, как мне лучше отвечать…».

14 августа 1946 года вышло постановление ЦК КПСС «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Журналы клеймились за то, что они предоставляют свои страницы двум идеологически вредным писателям – Зощенко и Ахматовой. Меньше чем через месяц Ахматова была исключена из Союза писателей, лишена продовольственных карточек, ее книга, уже находившаяся в печати, была уничтожена.

По словам Ахматовой, многие писатели, захотевшие после войны вернуться в Россию, после постановления передумали. Таким образом, это постановление она считала началом холодной войны. В этом она была убеждена так же абсолютно, как в том, что сама холодная война была вызвана ее встречей с Исайей Берлиным, которую она находила роковой, имеющей космическое значение. Она была твердо убеждена, что все дальнейшие неприятности были вызваны именно ею.

В 1956 году, когда он снова был в России, она отказалась с ним встречаться – не хотела снова навлечь на себя гнев властей…

После постановления она оказалась в полнейшей изоляции – с теми, кто не отвернулся от нее, она сама старалась не встречаться, чтобы не навредить. Тем не менее люди продолжали к ней приходить, приносить продукты, а по почте ей постоянно присылали продуктовые карточки. Критика ополчилась на нее – но для нее это было куда менее страшно, чем полное забвение. Любое событие она называла лишь новым фактом в своей биографии, а от биографии она отказываться не собиралась. В это время она вовсю работает над своим центральным произведением – «Поэмой без героя».

В 1949 году был снова арестован Николай Пунин, а затем и Лев Гумилев. Льву, единственное преступление которого было в том, что он был сыном своих родителей, предстояло провести семь лет в лагере, а Пунину суждено было там погибнуть.

В 1950 году Ахматова, ломая себя, во имя спасения сына написала цикл стихотворений «Слава миру», прославляющий Сталина. Однако Лев вернулся только в 1956 году – и то для его освобождения пришлось долго хлопотать… Из лагеря он вышел с убеждением, что мать ничего не делала для облегчения его участи, – ведь ей, такой знаменитой, не смогли бы отказать! Пока они жили вместе, их отношения были очень натянутыми, потом, когда Лев стал жить отдельно, почти совсем прекратились.

Он стал известнейшим ученым-востоковедом. Историей Востока он увлекся, находясь в ссылке в тех краях. Его труды и сейчас считаются одними из важнейших в исторической науке. Ахматова очень гордилась сыном.

С 1949 года Ахматова начинает заниматься переводами – корейские поэты, Виктор Гюго, Рабиндранат Тагор, письма Рубенса… Раньше она отказывалась заниматься переводами, считая, что они отнимают время от собственных стихов. Теперь пришлось – это давало и заработок, и относительно официальный статус.

В 1954 году Ахматова совершенно случайно заработала себе прощение. Приехавшая из Оксфорда делегация пожелала встретиться с опальными Зощенко и Ахматовой. Ее спросили, что она думает о постановлении, – и она, искренне полагая, что не дело иностранцев, не разбирающихся в истинном положении дел, задавать подобные вопросы, ответила просто, что согласна с постановлением. Больше ей вопросов не задавали. Зощенко же начал что-то пространно объяснять – и этим навредил себе еще больше.