Сильные страсти под жарким солнцем

Хотели отобрать у нас то, что мы взяли в доме? Тогда кто это мог быть? Обычные мародеры, сами не нашедшие ничего существенного? Полиция, устроившая сегодня второй рейд? По собственной инициативе или по заданию Андрея Николаевича? Чтобы провести показательные аресты? Надо же все-таки иногда изобразить хоть какую-нибудь деятельность. Или так же, как все остальные, просто хотели поживиться?

А если засаду организовали люди Андрея Николаевича? На тех, кто грабит его добро? Или специально на нас? Вдруг на территории асиенды сидит его наблюдатель? Но тогда, наверное, за нами была бы отряжена погоня. И на нас спокойно могли напасть, когда мы хоронили Костю.

А может быть, это постарались наши недавние союзники из Управления по борьбе с наркотиками? Они же остались в доме – и, как только мы ушли, могли связаться с коллегами, или родственниками, или с кем-то там еще. Зачем отдавать нам то, что можно оставить себе?

Микроавтобус притормозил у обочины при въезде в какую-то деревню. Водитель специально выбрал открытое место у подсвеченной рекламы кока-колы – и относительно светло, и никто не подберется незамеченным.

– Колесо спустило, – крикнул шофер через плечо.

Сергей Глебович с меня уже поднялся.

– Все живы? – оглядел он своих бойцов.

Живы были все, только двое наших поцарапаны осколками стекол, а Сеня ранен в плечо.

– Ира, займись! – приказал мне Сергей Глебович. – Аптечка сзади, – и сам выпрыгнул из микроавтобуса, чтобы снаружи посмотреть, какой урон нанесен машине.

Затем мы все вышли, я обработала мужчинам царапины и заклеила пластырем. Сене вколола обезболивающее – его надо было бы доставить к врачу: пулю я при всем желании извлечь не могла. Он тихо постанывал. Водитель с Женей меняли колесо. Сергей Глебович перемещался между нами всеми, осуществляя общее руководство.

– Да, у ребят со стрелковой практикой не очень, – хмыкнул он, осматривая следы пуль, оставленные по бокам микроавтобуса. – Чуть выше, чуть ниже – нам бы конец. Если бы все колеса пробили… И в два окна только попали, да и то… Может, просто попугать хотели? – думал он вслух.

– Как ты считаешь, кто это был? – спросила я – если уж из подчиненных никто не решается. Или их это просто не волнует?

Полковник глянул на Сеню, пострадавшего больше других.

– Эй! Крот, очнись!

– Ему к врачу надо, – проронила я.

– Заткнись, – грубо оборвал меня полковник. – Успеется. Не подохнет. Он живучий. – И снова повернулся к Арсению Михайловичу. – Это не твой братец постарался?

Сеня мотнул головой и процедил:

– Наши все на его островке. Полез бы я в дом…

Сергей Глебович задумался, затем достал телефон и стал кому-то звонить. Говорил на испанском. Затем набрал второй номер – и тоже общался на этом же языке.

Мы вопросительно посмотрели на него, когда он отключил связь.

– Все наши знакомые отрицают, – сообщил полковник. – Да и кто бы стал признаваться?

«Наверное, все-таки местные мародеры, – подумала я, – но точно мы этого не узнаем никогда». Ну и ладно. Живы – и хорошо.

Глава 14

Мы вернулись на китайскую яхту без дальнейших приключений уже под утро. Я чувствовала себя страшно усталой, настроение было ни к черту. Во-первых, похороны, Костю страшно жаль: вроде бы парень предпринял попытку порвать с криминальным прошлым, вернуться на родину, а все пошло прахом. Но я дала себе слово, что должна помочь хотя бы Грише. Ведь я обещала умирающему Косте… Помогу.

И только на яхте я поняла, что могла сегодня погибнуть… Пуля – дура. А если бы те, кто стрелял по микроавтобусу из кустов, взяли чуть выше? Да, повезло. А вообще-то не пора ли мне домой? Сколько времени уже хожу по лезвию бритвы? Везение может скоро закончиться.

Раненым Сеней занялся китайский врач, вызванный капитаном-китайцем. Но у меня уже не было сил ждать окончания операции. И зачем? Рана у Крота не смертельная.

Несмотря на усталость, перед тем как отправиться в нашу с Ванькой каюту, я все-таки разбудила Гришу, делившего ложе с Кирой, – ему я должна была вручить пакет как можно раньше. Вместе с пакетом отдала прихваченные Костей из асиенды накопления, а также передала последние слова друга.

Улыбка парня, его крепкие объятия и искренняя радость послужили наградой за все испытания последних дней. Стоило немного помучиться, чтобы хотя бы одного человека сделать счастливым. Смерть Кости, конечно, стала для него ударом, но радость от освобождения пересиливала все.

Оставив Гришу, я наконец смогла добраться до своей каюты, принять душ и рухнуть в койку. Ванька что-то спрашивал спросонья, но я уже не могла ему отвечать. Я отрубилась.

Утром Ванька сделал несколько попыток меня разбудить, понял, что это ему не удастся, и отбыл куда-то наверх. Проснулась я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо, перевернулась на спину, открыла вначале один глаз, потом второй – и увидела Сергея Глебовича, который уже примостился на краешке моей койки.

– Выспалась? – спросил он.