Сильные страсти под жарким солнцем

Сергей Глебович поинтересовался, что находится в каждом. К нашему удивлению, парни этого не знали и даже никогда таким вопросом не задавались. Сами обычно жили в одном из двух, предназначенных для охраны. В них – по четыре одинаковые комнаты, две душевые, два санузла. Есть домик персонала, там же и кухня, хотя часто готовят на улице. Едят тоже на улице, под специальным навесом стоят столы, но фиксированного часа нет, как правило, надо появиться в каком-то промежутке времени. Или все стекаются, почувствовав запах готовящейся еды. У Андрея Николаевича с Арсением Михайловичем – свой домик. Там же часто селят и гостей. Есть и специальный гостевой, там как раз и разместили дам. Имеются еще три, которые вроде бы пустуют.

– Вы в них бывали?

Парни покачали головами.

– Но неужели не интересно было?

– Да нет, в принципе. – Гриша с Костей пожали плечами и добавили, что любопытство не приветствовалось их шефом. – Да и что ходить по домикам? Что там может быть?

На этот раз уже Сергей Глебович пожал плечами, я же про себя подумала, что обязательно бы полюбопытствовала.

Затем полковник спросил, часто ли парням доводилось появляться на этом островке и с какими целями.

– Когда шеф с кем-то встречался, – сообщили они. – Ну мы не всем скопом туда плавали, естественно. Кто-то на асиенде оставался, кого-то сюда. Причем мы сами решали, без напряга. Хочешь сменить обстановку, развеяться – вперед! Тут-то вообще работа непыльная. Шеф с гостями на пляжу коктейли сосет, ну а ты под пальмами прогуливаешься.

Сергей Глебович хотел выяснить, что это были за гости.

– В основном наши. Ну, в смысле, русскоязычные. И из России, и из Штатов. Эмигранты. Латиноамериканцы появлялись, но гораздо реже. Этих легко отличить по рожам. Но тоже не всегда можно было быть уверенным, что это не наш…

И парни рассказали про один случай. Они увидели очередного гостя Андрея Николаевича и приняли его за бразильца – этих уже доводилось встречать. Он в самом деле оказался гражданином Бразилии, родился там и имел в своих жилах кровь горячих латиноамериканцев. Но в них также текла и русская – его бабка с дедом эмигрировали из России незадолго до революции семнадцатого года.

– Он говорит по-русски, – сказали парни, – но как-то не так. Русский язык, но не наш. Мы вначале обалдели, а он только смеялся. Потом признался, что все русские, которых он сейчас встречает, несколько удивляются, но потом быстро привыкают.

Продукты на островок доставлялись, как правило, на «Маргарите», пресная вода имелась на месте – то ли какой-то источник, то ли еще что, – парни опять же не заостряли на этом внимания. Есть и есть. Персонал жил практически безвылазно. Связь держали по спутниковому телефону. Имелся свой генератор. Животных не было, только какие-то птички с ярким оперением, настолько ручные, что, ничуть не боясь людей, прыгали по столам и собирали крошки.

В этот момент повествования в салон ворвался мой сын, все это время болтавшийся на палубе, вернее, как я поняла, сидевший в засаде рядом с одним из дядей, что моему ребенку страшно понравилось.

– Чего дальше? – спросил Ванька.

– Отдыхай, – ответила я. – Пока никаких действий не планируется.

– Надо наслаждаться спокойствием, пока есть такая возможность, – изрек Сергей Глебович.

Лучше бы он не каркал.

В салоне появились Кира с Олегом Алексеевичем. Как раз вовремя – островок стал теперь лишь точкой на горизонте. Кира была в слезах – и тут же на всех парах рванула к Грише.

– Гришенька, дедушка говорит, что мы не можем сразу пожениться! – завыла она.

Полковник наступил мне на ногу под столом.

– Это ты, что ли, мой потенциальный зятек? – с хмурым видом спросил Буйновский, разглядывая Гришу, принявшего стоячее положение и обнимавшего Киру, рыдающую у него на груди.

Гриша издал какие-то нечленораздельные звуки. Кира тем временем клялась ему в вечной любви. Гриша, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя, стал утешать Киру, одновременно пытаясь испепелить взглядами ее деда. А тот распалился не на шутку, заявляя, что встречал он таких проходимцев, от дочерей поганой метлой отгонял, теперь приходится и от внучки. В некотором роде я с Буйновским была согласна. По крайней мере, Ирку, с которой я вместе училась, всегда тянуло на всякую шваль. А та шваль, на которую ее не тянуло, липла к ней сама в надежде поживиться папочкиными деньгами. И сколько ему пришлось потратить сил и средств, чтобы сбросить этих пиявок…

Я не знала историю любовных похождений Алены, Кириной матери, но про ее мужа Ирка в свое время говорила, что тот еще в советские времена активно сотрудничал с Буйновским, и они решили скрепить союз, слившись в одну семью. Понятия не имею, что по этому поводу думала Алена, была ли «за» или «против», имела ли право голоса, но замуж она вышла за того, за кого сказал отец, и до сих пор оставалась с ним в законном браке.

Катя из-за своего возраста, по идее, еще не успела наломать много дров.