Сильные духом (Это было под Ровно)

Он пришел сюда в тот момент, когда главный судья усаживался в кресло парикмахерской. В приемной была только секретарша, и Кузнецов «беспечно» болтал с ней, поглядывая в окно. Из окна было видно, как прогуливается по улице Ян Каминский.

Каминский, в свою очередь, не спускал глаз с занавески парикмахерской. Как только она отодвинулась, он подал условный знак Кузнецову. «Заметит или не заметит? А вдруг Кузнецов в это время как раз и не посмотрел в окно…» Каминский решил на собственный страх и риск «удлинить» сигнал: снял фуражку и принялся усердно чесать голову. Он делал это с таким ожесточением, что внушил тревогу Николаю Ивановичу. Что могло случиться? Не является Функ? Но тогда Ян не давал бы вообще никакого сигнала. «Ага, — сообразил Кузнецов, — Функ приехал, но, вероятно, не стал бриться и направляется прямо сюда».

Кузнецов за веселой болтовней успел назначить секретарше свидание. Он попросил ее принести свежей воды — хочется пить, — и девушка услужливо побежала с графином. То, что вода находится на первом этаже, Кузнецову было известно заранее.

Когда секретарша вернулась, обер-лейтенанта в комнате не было. В ту же минуту мимо нее прошел в свой кабинет генерал Функ.

Функ снял плащ, повесил фуражку, подошел к столу и уже взялся за кресло, как услышал за спиной:

— Не трудитесь, генерал. Сидеть не придется.

Функ не успел обернуться, как обер-лейтенант приблизился к нему со словами: «Прими, гадина, за кровь и слезы невинных людей» — и дважды выстрелил в упор.

Палач упал. Кузнецов бросился к столу, схватил лежавшие там бумаги и быстро вышел из кабинета. Он прошел мимо обезумевшей секретарши и стремительно спустился по лестнице.

У парадного подъезда стояли два грузовика с карателями. Очевидно, машины только что прибыли. Гитлеровцы с удивлением глядели на окна второго этажа, откуда раздались выстрелы.

Кузнецов остановился, как и каратели, посмотрел на окна главного суда и спокойно ушел. Когда раздались крики и гестаповцы, соскочив с машин, бросились в здание, Кузнецов был уже за углом, во дворе. Перемахнув забор, он оказался в переулке, где его ждала машина.

— Коля, газ! — крикнул Николай Иванович Струтинскому, захлопывая дверцу.

Ян Каминский в нарушение данного ему приказа ушел не сразу после того, как подал сигнал Кузнецову. Он оставался на улице и видел, как вышел из здания суда Николай Иванович, как затем весь квартал был оцеплен гестаповцами и фельджандармерией, как, окружив дом плотным кольцом, фашисты лазали по крыше и чердаку в поисках партизан и наконец вывели из помещения суда десятка два сотрудников, в том числе и офицеров, которых сразу же увезли в гестапо.

А Кузнецов и Струтинский были уже далеко за городом.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Отряд спешит на запад

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Красная Армия развивала стремительное наступление. 6 ноября 1943 года войсками 1-го Украинского фронта был освобожден Киев, а уже в начале декабря наши танки появились на улицах Житомира. Теряя технику, оставляя убитых и раненых, объятые паникой «завоеватели» откатывались на запад. Близился час полного освобождения Украины.

Незабываемы эти дни в памяти советских людей. Почти каждый вечер столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам, одержавшим победы над гитлеровскими захватчиками. Кто забудет эти вечера, когда людей, возвращавшихся с работы, останавливали волнующие звуки позывных; репродукторы собирали толпы слушателей. Затаив дыхание, люди внимали торжественным словам приказа Верховного Главнокомандующего, и когда, читая приказ, диктор называл города, освобожденные от врага, улицы оглашались рукоплесканиями.

Нам не довелось быть в числе тех, кто видел столицу в каскадах разноцветных огней салютов.

Гром двухсот двадцати четырех орудий Москвы по поводу взятия города Белая Церковь мы слушали по радио, находясь в пути. Мы уходили от места нашего боя с карателями, куда со дня на день могла прийти новая экспедиция.

На три километра растянулась по лесу колонна отряда. Наш обоз состоял из пятидесяти повозок, запряженных парой лошадей каждая.

За шесть месяцев пребывания в Цуманских лесах хозяйство наше незаметно накапливалось, и вот когда пришло время сняться с места, все удивились: откуда столько имущества — пятьдесят фурманок! Везли бочки с засоленным мясом и салом, ящики с запасами колбасы, кухонную утварь, посуду; слесарная мастерская Риваса занимала особую повозку; везли инвентарь портняжной и сапожной мастерских; шли упряжки с трофеями. Тут было погружено то, с чем шел на нас «мастер смерти» Пиппер и что оставил он на поле боя: пушки, минометы, ящики с боеприпасами… Наконец, везли горы мешков с пшеницей, которую убрали партизаны с полей тех сел и хуторов, где жители были поголовно истреблены или вывезены на каторгу в Германию.

Дорога от дождей раскисла, передвигаться трудно, но еще труднее было расстаться с хозяйством, дорогой ценой доставшимся.