Сильнодействующее средство

— Нет, — не унимался Адам, — этого мало. Мы должны быть вместе.

Он был прав. Именно в этом и заключалось самое главное.

Тони посмотрела на него и спросила:

— Думаешь, ты смог бы жить в Вашингтоне? В Институте здравоохранения возможностей не меньше, чем в Гарварде.

— А может, лучше тебе перебраться? В Бостоне полно знаменитых адвокатских контор.

— Адам, для меня Вашингтон — совершенно особенное место. Я не могу объяснить словами, что такое динамика политической власти. Я еще в самом начале карьеры — и не только в правительстве. С января я начинаю вести еженедельный семинар по конституционному праву в Джорджтауне, это для меня большая честь.

— Перестань, Тони, — ласково произнес он. — В стране полно знаменитых юридических школ, и Гарвардская по праву считается самой прославленной.

Она уронила голову и едва слышно проговорила:

— Черт, я знала, что этим все кончится. Я только не знала, что будет так больно. У меня просто сердце рвется на части.

Адам в тот же миг заключил ее в объятия.

— Пожалуйста, Тони, — взмолился он. — Я люблю тебя. Ты мне нужна. Обещай, что хотя бы подумаешь.

— А ты думал, почему я весь месяц так мучилась?

— Послушай, давай не будем спешить.

Она опять опустила голову.

— Не могу.

Адам опешил.

— Ты хочешь сказать, что готова расстаться со мной ради карьеры?

Тони подняла на него сияющие глаза.

— Да!

— Что — да? — спросил он, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног.

— Да, Адам, я тебя люблю и хочу стать твоей женой. И если для этого надо переехать в Бостон, что ж, я согласна.

Адам вновь воспрянул духом. Он был вне себя от счастья. Но его тут же стали одолевать сомнения и угрызения совести, ведь из-за него Тони придется идти на большую жертву.

Они поцеловались и упали на постель. И предались такой страсти, что Тони опоздала на прямой рейс до Вашингтона. Иными словами, теперь им оставалось только ехать на машине в аэропорт Логан в Бостоне. В этом были и свои преимущества: они еще два часа будут вместе!

Это было похоже на извержение вулкана.

— Нет, Куперсмит, ни в коем случае. Сначала реки повернут вспять! — проревел Томас Хартнелл, для убедительности грохнув кулаком по столу. — Ты ни при каких обстоятельствах не затащишь мою дочь в эту глухомань. И городом-то назвать язык не повернется.

— Папа, ради бога, успокойся.

— Так, Шкипер, ты исчезни, я с ним сам разберусь.

— Нет уж! Речь идет о моем будущем. Точнее — о том, как вы собираетесь меня делить между собой.

Тони осталась смотреть, как воюют два самых дорогих ей человека. Дело зашло так далеко, что в какой-то момент ей показалось, что сейчас в ход пойдут кулаки.

— Мистер Хартнелл, вы меня выслушаете или нет, в конце концов? — не выдержал Адам.

— Могу вас огорчить, доктор Куперсмит, ничего интересного вы мне сообщить не сможете. И хочу вас опередить: я признаю, что обязан вам жизнью, но дочерью я вам никак не обязан! Она для меня дороже жизни.

— Сэр, я же не в Тимбукту ее увожу.

— Если вы готовы выслушать мое мнение, то любая географическая точка за пределами Вашингтона является неприемлемой. Адам, как вы не поймете: мне достаточно снять эту трубку — и через десять секунд вы получите место в Институте здравоохранения и зарплату вдвое выше нынешней. Сдался вам этот Гарвард!

— Мне очень трудно это объяснить, — негромко сказал Адам. — Считайте, что мое объяснение заключено в одном имени: Макс Рудольф.

— Но он уже умер! Вы можете все его проекты продолжить здесь. А заодно и его жену сюда перевезти. Тащите уж все скопом.

После небольшой заминки Адам признался:

— Я понимаю, вы сочтете меня безумцем, но это для меня не одно и то же. Когда я вхожу в его лабораторию, он как будто еще там. И когда я со своего места заглядываю в его застекленный кабинет, я словно вижу его за столом. А если я спрашиваю у него совета, он нет-нет да и ответит.

Тони пришла в восхищение от бесстрашия, которое Адам проявил перед всесокрушающей тактикой ее могущественного отца. Никто и никогда не говорил с Боссом таким независимым тоном.

— Какой же вы упрямец, — проворчал Хартнелл.

И все же, при всей храбрости, Адам не нашел в себе сил открыть свои сокровенные мотивы, которые заключались как раз в том, чтобы вырвать Тони из-под влияния отца. Ему казалось, что Босс ее подавляет.

Наконец Тони сама разрубила гордиев узел.

— Пап, если тебе интересно мое мнение, то я намерена быть там, где будет Адам. То есть — в Бостоне.

— А твоя карьера? Забыла? Готова пустить ее псу под хвост ради этого лабораторного червя?

— А ты попробуй взглянуть на это моими глазами, — парировала она. — Карьера-то у меня была, а вот настоящего мужчины, такого, чтоб как за каменной стеной, — никогда. А это куда важней.

— Шкипер, доверься мне. Ты увлекающаяся натура. Ты уже имела опыт…

Адам вскинулся:

— Это совсем не то!

Хартнелл гневно повернулся к нему:

— А тебя, мальчишка, я уже достаточно терпел! Даю тебе тридцать секунд развернуться кругом и покинуть мой дом.

— Нет, папа, — перебила Тонн. — Нам понадобится не менее часа.

— Что?! — не на шутку распалился старик.

Дочь кивнула и тихо сказала:

— Мне надо стожить вещи. Потому что я еду вместе с ним.